Впервые я увидел свои ноги ниже коленей без корпуса. И впервые увидел искусственные мышцы.

Они были похожи на настоящие мышечные ткани, которые обычно рисуют в книжках по биологии. Но эти были светло-серые, поверхность напоминала матовый пластик, и крепились на металлические площадки с винтовыми зажимами и точечной заводской сваркой. Такую сварку можно увидеть в автомобилестроении. Почему бы не делать так и с андроидами, тем более, если они стоят не меньше?

Не было никакого жужжания механизмов, подобного фантастическим фильмам. На контактную группу каждой мышцы отправлялся электрический сигнал, и мышца сжималась и разжималась, замирая в выбранном моменте. Выглядело это впечатляюще.

– В Ориджин такие же мышцы? – Спросил я у Уильяма, пока тот изучал возможности корректировки по схеме.

– Нет, эти лучше. Их хорошо доработали.

– Представляю себе, сколько будет стоить обслуживание этих моделей. Выглядит очень круто.

– Самое интересное, что сервисный инженер должен подписать специальное соглашение о неразглашении коммерческой тайны. И скорее всего, за пределами штатов эти андроиды будет запрещено обслуживать еще несколько лет.

– Из-за сложности?

– Из-за интеллектуальной собственности. Чтобы технологии не могли вывезти в другие страны.

Уильям направил на ноги яркую лампу.

– Возможно, Альфу запретят не только продавать за границей, но и вообще вывозить. Я так предполагаю.

– Представляю, что может произойти из-за слива технических документов Сайро на сторону.

Уилл кивнул головой.

– Корпоративная война. Если у Сайро Тек Лабс всё получится, они могут пустить корни в федеральное планирование бюджета штатов.

– Думаешь?

– Не думаю, а знаю. Не просто так у них в спешке меняют местных управляющих на своих. То, что мы сейчас видим – только начало противостояний. О самостоятельных мастерских и говорить не нужно, от таких как я ничего не оставят.

Уильям поднялся наверх и спустился через несколько минут с чашкой горячего кофе.

– Приятель, мне придется вырубить тебя на пару часов. Рядом с местами креплений проходит линия питания 24 вольта, и мне не хочется неосторожным движением спалить тебе какую-нибудь из плат. При любой сервисной работе нужно отключать питание, чтобы не произошло короткого замыкания.

Он снял часть спины и подключил сервисный кабель, затем запустил программу на консоли.

– Ничего себе, как ты вообще работаешь?

– Всё плохо?

– Если проверить твой журнал событий, всё хуже некуда. Вся кинематика выше пороговых значений, куча сообщений о превышении пиковой нагрузки и сбои по питанию. Что ты вообще вытворял? Отправился на серфинг, или занялся скалолазанием?

– Мия учила двигаться по-человечески.

– Мия? Та девчонка? И чему она тебя учила?

– Говорила как нужно двигаться, чтобы походка была человечной, и жесты выглядели нормально. Эй, я же вижу что ты смеешься.

То, что я говорил, почему-то развеселило Уильяма.

– Робот учится ходить как человек. Дружище, для военной полиции ты цель номер один! Давай показывать тебя на каком-нибудь телешоу? Столько денег можно заработать. Только я сначала покину страну, на всякий случай. Буду смотреть на тебя с другой стороны земного шара и радоваться твоим успехам.

Уильям зашел за спину и посветил фонариком.

– Да, издевайся сколько угодно. Что там еще?

– Ничего хорошего. Спокойной ночи.

В этот раз темнота и вакуум возникли внезапно. Вот засранец, отключил меня без предупреждения.

Снова я остался наедине со своими мыслями. Но их было не много. Последние события несколько успокоили меня, и сейчас я просто ждал, словно на приеме у стоматолога.

Жаль, что в такие моменты не снятся сны. Когда вокруг всё исчезает, становится скучно. На самом деле я просто разбалован отсутствием плохих событий. В стрессовом состоянии о подобном даже не задумывался. Сейчас же просто спокойное отсутствие всего.

Наверное, для меня встреча с сестрой стала каким-то важным этапом, после преодоления которого мировоззрение стало меняться.

Я поймал себя на мысли, что быть андроидом не так и страшно. Скорее всего, это уже привыкание. Но что дальше? Как поменяется мое отношение к настоящему человеческому телу? Понимаю, что поздно об этом рассуждать, но быть живым – это неоспоримое преимущество, которого я оказался лишен. Я могу двигаться, говорить, заниматься своими делами. Но всё стало иначе.

Чертов Сэмми. Каким же самонадеянным я оказался.