— Меньше всего на свете я хотел причинить тебе боль, ты не заслуживала всего этого... Ты — единственная, с кем я чувствовал себя другим. Нормальным, с другой жизнью... Но ты права, в тот момент я думал только о себе, я предпочел остаться собой, в своей прежней жизни... — ответил он подавленно, глухо. Помрачнел. И дыхание перехватило, словно он получил удар под дых. С ноги, а потом еще разок. — А теперь еще и видео... Черт возьми, ты же все это слышала.

Это он так переживает о словах из видео? Даже и не знаю, что хуже: видео или слова, сказанные мне лично.

А вот Макар, очевидно, думает, что видео куда страшнее того, что он наговорил мне. «Перегнул», как он выразился.

Память вновь перебросила меня в ад. В персональное чистилище, где умерла частичка меня.

А быть может мне стоит простить его? Простить, чтобы он просто отстал от меня... Этого же он добивается? Прощения?

Нет, ненависть моя никуда не делалась. Не испарилась по щелчку пальцев. Она все так же пускала корни в сердце. Но на обрастающей бурьяном ненависти начали пробиваться мелкие стебельки милосердия.

Раньше я не отличалась злопамятностью. Я умела прощать. Я простила своего отца. Не держала зла на тех, кто издевался надо мной в школе.

А Макар...

Нет.

Боюсь, у меня язык отсохнет прежде, чем я решусь на это.

— Слышала. Слышала много чего, — рыкнула я, обозлившись на себя, на свои мысли. — Просто поставь себя на мое место. Может, тогда до тебя дойдет, что я не только видеть тебя не желаю. Я дышать с тобой одним и тем же воздухом не могу спокойно.

— Алёна... — Макар уверенно шагнул в мою сторону, его точно магнитом ко мне тянуло.

— ...Что бы ты ни сделал, что бы ты ни сказал, ты навсегда останешься для меня ненормальным человеком, который ставит себя выше всех остальных. Который плевать хотел на чувства других, — процедила я, храбро задрав голову, заглядывая в его лицо. Потянувшись ему навстречу. Ощутив его порывистое дыхание на коже. — С таким человеком опасно иметь дело. Жаль, что раньше я этого не понимала.

Точка.

Перебросив сумочку на другую руку, я резко тронулась с места, но была остановлена цепким захватом. Макар рывком вернул меня на прежнее место, заставив ахнуть от неожиданности. Заставив вновь вскинуть голову вверх. На него. Отклониться корпусом назад при виде опасного блеска в серо-зеленых глазах.

— Куда ты уехала? — приблизился почти вплотную, не выпуская мою руку из мертвой хватки.

Дернула ею, но тщетно. Вцепился как клещ.

А меня же это не столько возмутило, сколько сбило с толку. Я растерялась.

— Когда? — выдохнула я.

— На следующий день после всего случившегося.

— Домой я уехала! — стиснув зубы, взбрыкнула я вновь и только тогда Громов отпустил меня. Как ни в чем не бывало вернул свои руки в карманы, перекатился с пяток на носки, вперившись в меня проницательным взглядом.

— Нет, вы с матерью съехали в ту же неделю. Спонтанно, никому ничего не сказав. И мать твоя уволилась из поликлиники. Почему? — искал он подвох, склонив голову набок. Он словно упрекал меня. — К чему такая спешка? Почему ты перестала контактировать с Катюхой? Почему у меня складывается такое впечатление, что ты намеренно скрывалась от меня?

Не пойму... Он что, приезжал ко мне? Откуда он знает про увольнение мамы?

— Ничего я не скрывалась. Просто нам с мамой захотелось начать жизнь с чистого листа. Сменить обстановку, — сконфуженно ответила первое, что пришло в голову. — А тебе-то какое дело? И вообще, я не обязана перед тобой отчитываться. Я и так потратила на тебя уйму времени.

Макар прожигал во мне дыру. Выжигал разум. От полного испепеления меня спасла трель зазвонившего телефона.

Я вздрогнула. Одеревеневшими пальцами раскрыла замок сумки и принялась рыскать по внутренним отделам. Обычно телефон находился на видном месте, а тут он прямо запропастился куда-то. Я подошла к лавочке. Вывалила на нее кошелек, ежедневник и еще парочку ненужного хлама. С трудом нашла телефон на самом дне. Всмотрелась на экран. Мама.

— Все, разговор окончен. Не ждите меня завтра на работу, — доложила я Макару деловитым тоном. Спихнула все свое барахло обратно в сумочку и, приняв вызов, быстрым шагом понеслась вдоль улицы. — Да, мамуль, я уже бегу, — отозвалась я бодро в трубку.

— А я уж думала, ты потерялась где-то, — усмехнулась мама по-доброму. — Ты же не забыла, что вы с Глебушкой в парикмахерскую записаны?

Я лихорадочно глянула на наручные часы и мысленно отвесила себе подзатыльник.

— Нет, не забыла. Я как раз минуты через три буду дома, — взяла разгон, рискуя переломать себе ноги.

На том конце послышалось любимое улюлюканье. Тепло, нежность окутали меня со всех сторон. Глеб чему-то серьезно возмущался, чем вызвал у меня умиление.

— Да, мама там... — бабушка разговаривала с внуком. — Хочешь поболтать с ней?