Возникла пауза, от которой волосы на голове зашевелились. Я с силой прикусила щеку изнутри, чтобы удержать в себе выкрик. Мне хотелось драть свою глотку: зачем? Зачем ты так сделал, Макар?

Хотелось крикнуть так громко, чтобы мой выкрик еще долгое время стоял у него в ушах.

— Говорил, да! Я говорил, — заявил он после заминки, проявляя твердость, чего в настоящий момент я как раз была лишена. — Но, если мне не изменяет память, я так сказал уже после того, как узнал, что ты не беременна. Именно в той ситуации ребенок бы все усложнил. Разве нет? Я, значит, пришел такой домой, наговорил тебе всякой хуйни, сознался в измене, а потом выяснилось бы, что ты беременна. Как думаешь, что было бы, если бы ты сказала мне правду?

— Ничего. Ничего бы не было! — выпалила я без раздумий.

Многозначительно хмыкнув, он покачал головой.

— Нет, Аль... И ты прекрасно это знаешь. Я же умел переубеждать. Уверен, прояви я настойчивость, ты бы простила меня. Если не в этот же день, то на следующий, — с чрезмерной самоуверенностью он произнес. — Ты стала бы заложницей обстоятельств. А я... Я бы все для этого сделал, поэтому, да. Тогда я посчитал, что беременность все только усложнила бы. Я хотел отпустить тебя. Но, скажи ты мне правду, я бы не смог. Ты бы не ушла.

В недоумении я часто заморгала, поглядывая вниз на невозмутимого с виду Макара. Наружу просился возмущенный рев.

Что он несет? О каком прощении он говорит?

— Но ты уже заранее настроился на расставание, поэтому изменил мне... поэтому тебе стало достаточно моих слов. Ты не стал проверять этот чертов тест! И слава богу!

— Да я поверил тебе! — рявкнул он озлобленно, ничуть не сдерживая себя. — Поверил, потому что ты никогда мне не врала!

— Я не понимаю, к чему этот разговор? — несдержанно выдала я, всплескивая руками. — Что ты хочешь сейчас?

Макар глубоко втянул в себя душный воздух, прерывисто выдохнул и приложился затылком о ствол дуба.

— Я хочу попросить тебя о втором шансе, где мы оба будем честны друг перед другом, — сказал он как ни в чем не бывало.

А у меня глаз задергался в нервном тике. Хорошо, что сидела. В противном случае точно рухнула бы с дерева.

— Что-о? — мой смех больше смахивал на истерический. — Громов, ты, должно быть, шутишь?

— Нет, Аля, шутки кончились. Пора уже серьезно взглянуть на вещи. У нас ребенок.

Содрогнулась и за голову схватилась, едва ли не лишаясь чувств.

— Как... как ты себе это представляешь?

— Как оказалось, представить вообще несложно. Труднее было вывести тебя на разговор. И, думаю, на этом мы пока закончим. Я не хочу на тебя давить.

Макар тотчас поднялся на ноги и развернулся к дереву. Вытянув вверх руку, он указал на неглубокую выемку в стволе.

— Ногу левую сюда поставь, — скомандовал он. — Только сначала развернись... к лесу передом, ко мне задом.

— Зачем?

— Как зачем? Будешь прыгать. Я тебя поймаю.

Ну конечно... Я же на дубе. И сама дуб дубом.

— А стремянку не проще принести?

— Где я тебе сейчас стремянку искать буду? Не бойся. Делай, как говорю, — расставил он перед собой руки. Настолько широко, что это не вызывало доверия.

На полусогнутых я развернулась "к лесу передом, к Макару задом". Сейчас я стояла под таким углом, что ему была видна моя задница, на которую я с легкостью нашла себе приключение.

— А если я выскользну? — предположила испуганно, глянув вниз через плечо.

— Не выскользнешь, доверься мне, — твердо ответил он, глядя строго в мои перепуганные глаза и не на сантиметр ниже.

— Точно? Ты прям уверен?

— Аль, чем дольше ты сомневаешься, тем страшнее решиться. Не думай, просто оттолкнись и...

Не дослушала даже. Я зажмурилась со всей силы, оттолкнулась от ствола и, пытаясь руками ухватиться за воздух, с визгом полетела вниз.

— ...Прыгай, — выдохнул Макар у моего виска, прижимая меня к себе. Столь крепко, что вдохнуть получалось с трудом.

Я поочередно разомкнула слипшиеся от страха веки. Лицо Макара находилось в считанных сантиметрах от моего, а сама я неосознанно вцеплялась в его напряженные плечи.

— Опусти меня на землю, — испытывая проблемы с дыханием, попросила я беззвучно.

Голос неожиданно пропал. Наверное, поэтому Макар не сразу откликнулся на мою просьбу.

А потом я поняла, что не только голос у меня пропал. Пропало все! В одночасье.

То, как он смотрел на меня... Он словно боролся внутри сам с собой, с разумом... Из последних сил сопротивлялся. Но в этой неравной схватке разум явно проигрывал.