Глаза пронзали меня насквозь. Руки Макара превратились в самые настоящие тиски. Дышать уже было просто невозможно.

Находясь в полнейшем замешательстве, я судорожно раскрывала и закрывала рот. А кости тем временем уже хрустели от силы его объятий.

— Громов, ты слышишь меня? — взбрыкнула я в панике, болтая ногами в воздухе.

Макар моргнул, и наконец медленно опустил меня на ноги.

А я, дура, вместо того, чтобы отойти на безопасное расстояние, бездействовала.

Конечности вдруг потеряли силу. Руки налились свинцом. Они безвольно болтались вдоль обмякшего тела.

Макар сделал шаг в мою сторону. Всего один шаг и — и я угодила в ловушку — он зажал меня между стволом дерева и собой. Буквально припечатал меня к дубу. К своей часто вздымающейся груди. Твердой, как камень. И горячей, точно раскаленная магма.

— Э-э... мне... — сорвалось с моих уст не пойми что.

А затем последовало то, чего я никак не могла ожидать. Я даже моргнуть не успела, а Макар уже смело вжимался в мои губы. Он заткнул меня поцелуем. Сшиб с ног.

Кратковременное помутнение рассудка. Полнейший паралич всего тела.

Я ощущала себя в его руках тряпичной куклой. Не могла выбраться из эмоционального ступора самостоятельно. Не могла противостоять губам Макара, собственнически сминающим мои. Его крепким ладоням, которыми он жестко фиксировал мое лицо, вынуждая меня приподняться на цыпочки.

— Аля... Аля... Аля моя, — вторил Макар, опьяняя нежным шепотом, пламенным дыханием.

А я не отвечала, как не отвечала и на жадные поцелуи. Я дезориентирована была.

Глава 21. После поцелуя

Не верила в происходящее. Не могла позволить себе опуститься до такой низости, чтобы ответить на поцелуй мужчины, который однажды проехал по мне бульдозером.

Саморазрушение.

Что-то резко переключилось во мне. Настройки сбились.

— Мак... — это стало точкой невозврата.

Я проявила неосторожность и впустила язык Громова в свой рот.

На миг он замер, а после хрипло простонал, как если бы испытал истинное удовольствие, в которое верилось с трудом.

Ощутив знакомый вкус на своем языке, я потеряла последнюю нить, связывающую меня с паскудной реальностью.

Моему телу было плевать, что его, равно как и сердце, в прошлом предали... Растоптали.

Оно отзывалось на буйный напор Громова. Легко воспламенялось от настойчивых прикосновений к влажной коже.

Я падала в бездну. Чувствуя, как разум тлел. Как клокочущее сердце металось в груди. Как позорное желание сметало все внутри взрывной волной.

— Как же я скучал, — прохрипел Макар в мой рот.

Столь неожиданное признание повергло меня в шок.

Спасительный разряд тока привел меня в чувство. И тогда сознание наконец вернулось ко мне.

Сначала я с силой прикусила нижнюю губу Макара. Зажала между зубами до солоноватого привкуса на языке.

Макар зашипел. А после нога моя на рефлексах резко приподнялась. Колено со всей дури угодило точнехонько ему между ног.

— Ёб... ты чё творишь... — взвыл он раненым зверем, согнувшись предо мной.

Я вытерла губы тыльной стороной ладони. Стерла его следы, жадно хапая ртом воздух.

Глупо было закатывать скандал... Но еще глупее было строить из себя недотрогу, учитывая то, что я сама позволила этому случиться.

Да и слов я элементарно не находила...

Нет, слов было много, но все они без исключения были бы обращены к себе самой.

Воспользовавшись временным бессилием Макара, я просто молча ушла.

Однако на открытой поляне мне не удалось скрыться из виду. Макар лишь предоставил мне небольшую фору, а следом пустился вдогонку.

Я слышала его приближающиеся шаги так же отчетливо, как и собственное сердцебиение, гремевшее в ушах пулеметной очередью.

— Алёна, да постой ты, — его голос был уже совсем близко. — Подожди!

— Оставь меня в покое, Макар, — в темпе шагала по тропинке, чувствуя, как камушки впивались в босые ступни. — Твои методы по завоеванию моего доверия — полная фигня!

Как же я злилась на себя. Мысленно я проклинала себя за проявленную слабость. Непозволительную слабость.

— Согласен. Перегнул немного, — отозвался он, практически равняясь со мной, подстраиваясь под мой шаг. — Я забылся.

Как же легко и просто ему забыться...

— Макар, так нельзя. После всего... ты просто не имеешь права забываться.