— Ну вот что ты сочиняешь? Когда бы я тебе рассказывал об Алёне? — фыркнул Макар в неверии.

— А ты тогда от наркоза отходил. Бредил, не помнишь наверное, — усмехнулся Дмитрий Борисович по-доброму.

— Да ладно! — вспылил вдруг Макар, однако гнев его махом сошел на нет. — Постой, я чёт не врубаюсь. А ты чего ждал-то? Раз ты догадался, почему сразу не сказал, что Алёна на тебя работала?

— Ну, насколько мне известно, у Алёны на тот момент уже своя жизнь была. За нее я не имел права решать, но и тебя мне обнадеживать как-то не хотелось. Я ж не был уверен на все сто, а от тебя словечка лишнего не вытянешь, — нахмурился Дмитрий Борисович. — Я понадеялся на случай.

Я неестественно прочистила горло и тогда мужчины синхронно уставились на меня.

— Прошу прощения, а когда все это было? — спросила я, потерянным взглядом посматривая то на Дмитрия Борисовича, то на Макара.

— Три месяца назад примерно, — ответил последний, тем самым подтверждая мои догадки.

Должность я заполучила как раз три с небольшим месяца назад.

Кошмар... Все разом рухнуло. Все мои труды вмиг обесценились. А я-то наивно полагала, что заслужила повышение по праву. Так нет! Благодаря догадкам Дмитрия Борисовича и только...

Нет, я конечно признательна ему за все, что он для меня сделал. Но данная новость значительно понизила планку моей самооценки.

Зато я теперь могла исключить элемент случайности. Наша встреча с Макаром оказалась не банальной случайностью, не стечением обстоятельств, а подстроенной ловушкой. Нас обоих заманили в нее... как каких-то подопытных хомячков.

— Да. Тогда я намекнул Макару, что после реабилитации ему надо срочно возвращаться домой, в городе счастье свое искать, а он в протест, — сдавленный голос Дмитрия Борисовича вернул меня в реальность.

— Какой реабилитации? — снова вмешалась я в диалог, предположив, что речь шла о наркологическом диспансере, в котором Макар проходил лечение. Или что-то вроде того.

Две пары глаз вновь взирали на меня так, будто впервые увидели. Русаков смотрел непонимающе, а Громов — предупреждающе.

— Ты ей что, не рассказал? — озадаченно прошептал Дмитрий Борисович, приподняв широкую седую бровь.

— Нет, — ответил Макар ему сквозь зубы, а после обратился уже ко мне: — Аль, да простая реабилитация. Ногу лечил, я же тебе говорил.

Дмитрий Борисович громко цыкнул и глаза закатил. Оправдания сынка явно вызывали в нем раздражение.

— Он же, можно сказать, заново учился ходить, — произнес мужчина, кивнув на своего сына. — Договорились, что как только встанет на ноги, он временно возглавит мою компанию, — он тяжело вздохнул, выдохнул с хрипом и попытался улыбнуться. — Ну и вот как все вышло. Но хоть не зря все. Жалеть больше не о чем.

— Не понимаю я все равно, — озадачился Макар и присел на кровать в ногах отца. — Если ты утверждаешь, что догадывался о нас с Аленой, почему тогда поддержал слияние с Сергеем?

— Я его не поддерживал. Я был нейтрален — это разные вещи. Ты сам должен был определиться, — Дмитрий Борисович по-отечески накрыл своей ладонью руку Макара, похлопал по ней. — И вижу, ты определился.

Молчание последовало. Скорбное. Гнетущее.

Дмитрий Борисович смотрел на своего сына с гордостью и в то же время с тоской. Он едва ли обрел сына. Только-только наладил с ним отношения, а ему снова приходилось прощаться с ним. При самых ужасных обстоятельствах.

Внезапно тишину нарушил мой приглушенный всхлип.

Находясь в растрепанных чувствах, я сидела в уголочке и разводила сырость.

Макар обернулся на меня через плечо и взмахом руки подозвал к себе.

Я утерла рукавом слезы, подошла к кровати.

— У нас для тебя еще одна важная новость, — начал было Макар вкрадчивым тоном.

— Хорошая хоть? — хмыкнул Дмитрий Борисович.

— Очень... очень хорошая, — отозвалась я, разглядев на лице Макара немое одобрение.

— Твой ребенок — мой внук? — предположил Дмитрий Борисович, заставив мое сердце совершить в груди кульбит.

— Ага, точно, — вымолвила я с трудом.

А Макар вдруг прыснул со смеху.

— Ты еще скажи, что об этом тоже догадывался.

— Догадался, но только сейчас. У Алёны же мальчонка есть, стало быть... — оживился мужчина, в его тусклых глазах блеснула надежда. — А где мой внук? Он не с вами?

И у меня где-то в глубине души также затеплилась надежда, что Дмитрий Борисович еще может побороться со своим недугом. Еще не все потеряно. Он сильный. Он может пойти на поправку. Чудеса же порой случаются.