— Я тоже этого не хочу... — шмыгнула носом, дергано выпутываясь из его объятий, сбрасывая с себя его руки, — но ты ведь понимаешь, что ничего назад не вернуть.

— Понимаю... — обреченно вздохнул. Макар поднес ладонь к моему лицу, невесомо коснулся щеки, но в ту же секунду отдернул себя. — Я понимаю, ты уже никогда не будешь прежней, но я почему-то чувствую, что между нами что-то есть... Что-то еще осталось, за что еще можно бороться. Ты не можешь этого отрицать.

Если он так решил из-за того поцелуя, то пусть не обольщается. Он же, можно сказать, набросился на меня. Я вообще не поняла, что происходит.

Внезапно тишину нарушила телефонная трель. Макар вынул свой смартфон из кармана. Нахмурив брови, принял вызов, который длился не дольше пяти секунд. А затем с еще более хмурым видом он спрятал телефон обратно в карман.

— Из больницы снова звонили? — предположила я.

— Ага, — вздохнул он тяжко. — Ничего хорошего.

— Макар, тебе надо ехать к Дмитрию Борисовичу, — наставляла я, глубоко запрятывая все свои обиды, желая его спровадить уже. — Как ты говорил, чем дольше сомневаешься, тем сложнее решиться. Уверена, ты найдешь, что сказать ему.

— Да... надо ехать, — кивнул он безрадостно, а затем вгляделся в мое лицо вопрошающе. — А поехали со мной?

— Нет, Макар, — воспротивилась, я была совсем не в том настроении, чтобы ехать куда-то вместе с ним. Не после всего услышанного. — Я буду там лишней.

— Не будешь. Думаю, отец будет рад узнать, что у него есть внук.

Глава 23. Споем?

Вопреки законам логики и после столь тяжелого разговора я согласилась на уговоры Макара. Он нуждался во мне. Ему требовалась моя поддержка. Я это чувствовала, а потому отказать не могла.

К тому же счет уже шел на часы.

И если Дмитрий Борисович и впрямь будет рад узнать о такой новости... О том, что у него есть внук. Я просто не вправе лишать его такой радости.

Вот только как он отнесется к другой новости?

Не представляю, как он отреагирует, когда узнает, что его внук находился буквально у него под носом весь последний год...

Только бы он не скончался от сердечного приступа.

— Утром я сама съезжу за Глебом, а ты лучше побудь с отцом, — сидя в углубленном кресле резвого спорткара, выдвинула я встречное предложение, поскольку Макар сам хотел отправиться за сыном.

— Хорошо, — кивнул он, следуя по дороге, ведущей в город. Не стал даже спорить. — Как он провел день?

— Да нормально. Перед сном ударился в искусство и изрисовал обои в коридоре. Художник растет, — попыталась я разрядить гнетущую обстановку, но моя попытка ни к чему не привела.

— Вряд ли. Скорее профессиональный пловец, — сухим тоном обозначил он и включил радио погромче.

Намекнул, чтобы я заткнулась?

Возможно...

Можно было еще поспорить, на кого наш разговор в эмоциональном плане повлиял больше.

Если у меня еще оставались силы на общение, то Макар был выжат до последней капли.

И только у Обеликса энергия ключом била.

Макар, как и обещал, забрал кота. Сейчас он обнюхивал каждый уголок сидений заднего ряда. Но вскоре и он впал в уныние. Рыжий свернулся в клубок и уснул.

Макар тем временем ушел глубоко в себя. А у меня появилась возможность обдумать все его слова. Пока они еще оставались свежи на моей памяти.

В его искренности я нисколько не сомневалась, тем не менее никакого будущего с ним не видела.

Он может быть отцом нашему ребенку. Я никак на это повлиять не могу. Да и не хочу уже.

Есть вероятность, что Макар станет отличным отцом. Разумеется, только в том случае, если он четко последует всем своим словам, сказанным ранее. Если он на деле докажет, что это были не просто слова. Если он всегда будет помнить, что предоставленный ему шанс — последний. Однако рассчитывать на то, что ему удастся вернуть мое утраченное доверие — бессмысленно. Пустая трата времени. Его времени...

Мой поток мыслей резко оборвался. Прервала песня, заигравшая по радио.

Давненько ее не слышала, но завораживающую мелодию узнала буквально с первых нот. С первых аккордов тело покрылось гусиной кожей.

Словами не описать, как же мне хотелось выключить ее или хотя бы приглушить звук.

Когда-то эта песня была моей любимой. Но с недавних пор она вызывала у меня не самые приятные ассоциации.

Еще ни от одной песни я не испытывала одновременно и возбуждение, и отвращение, как от той, что заполняла сейчас салон своей знакомой мелодией.

Вжавшись в спинку кресла, я украдкой глянула на Макара. Одним глазком.