— Был?

— Его убили. Но это было давно, почти в другом мире.

Он заинтриговал Нэнси. В нем было что-то, чего она не могла понять: отчужденность, странное добровольное одиночество. Она чувствовала, что он избегает слишком близко сходиться с людьми.

Флинт. Даже имя звучало одиноко.

Он оглянулся и увидел в небе отблески пламени. Она поймала его взгляд, остановилась и некоторое время смотрела на красное зарево.

— Отец с дядей выстроили это ранчо собственными руками. Интересно, надежды, память, мечты тоже сгорят?

Он тоже наблюдал за отблесками.

— Их нельзя уничтожить. Мечты не горят даже в огне.

Послышался выстрел, затем быстрый ответ нескольких винтовок. Она схватила его за рукав.

— Джим, там один из моих парней.

— С ним все в порядке. А если нет, мы ничем не сможем помочь. Нет. — Он помолчал, вслушиваясь в ночь. — Кто бы там ни был, он прискакал на пожар. Он знает, что тебя там нет, иначе бы мы услышали перестрелку. Просто он стрельнул в них для собственного удовольствия.

— Он уйдет от них?

— Должен. Он видел их и не видел тебя. По-моему, он все продумал перед выстрелом и сейчас скачет в полумиле от ранчо.

Когда они нагнали караван, их ждал Геддис.

— Надо знать, куда едешь, когда пересекаешь лавовые поля, — сказал он, — в некоторых местах поверхность кажется твердой, но на самом деле она тоньше яичной скорлупы. Иногда крыша такого пузыря обваливается, и получается колодец, из которого не выбраться.

Геддис повел караван на лавовые поля. Стук копыт о лаву напоминал звон железа о железо, когда лошади цепочкой потянулись за проводником. Они проехали совсем немного, потом спустились во впадину, где в воздухе чувствовалась сырость, и лошади пошли по траве.

— Тропу проложили давным-давно, — сказал Геддис. — Еще до Колумба, наверное. Но надо знать, как ее найти.

Они спешились. Вокруг высились двадцатифутовые лавовые стены, окружавшие большое, в двенадцать тысяч акров, пастбище.

— Остальные ковбои знают это место?

— Большинство знает, — ответила Нэнси. — Те, кто долго работает. Когда человек много лет подряд день за днем объезжает земли ранчо, он рано или поздно находит Дыру В Стене. Здесь прятали скот от ютов и апачей, хотя местные индейцы хопи и зуни знали это место.

Бент ломал молодые ветви, чтобы приготовить Флинну постель. Томас, сидя спиной к сосне, разводил костер. Когда он поймал взгляд Флинта, тот ему подмигнул.

— Советую вам сидеть тихо. Я скоро уеду.

Нэнси повернулась к нему.

— Уедешь?

— Хочу послать телеграмму.

Геддис смотрел, как Флинт заваривает кофе.

— Я бы добавил еще кофе. У нас любят покрепче.

Флинт подсыпал кофе и взглянул на Геддиса.

— Тебя что-то беспокоит.

Глаза Геддиса стали непроницаемыми.

— А что, есть причина для беспокойства?

Флинт поднялся.

— Я не знаю такой причины, Геддис.

Он отошел от них к кобыле. Она выглядела измученной. Последнее время ей много доставалось, а ведь она уже не молода. Придется ехать на Рыжем.

Телеграмма уничтожит его тщательно подготовленное исчезновение. Все узнают, где он. Но никто не узнает об убежище в лавовых полях. Как только закончится междоусобица, он заберется туда и умрет, как и было задумано.

Дело в том, что ему не хочется умирать. Врачи предупреждали, что, когда подойдет его время, он почувствует себя лучше, боли почти прекратятся.

Ему хотелось жить. Прежде ему было все равно. Счастье ему найти не удалось, и смерть его не страшила. Другое дело теперь.

Причина очевидна: Нэнси Керриган изменила его судьбу, но даже если он не умрет, он не может жениться на Нэнси.

Она подошла к костру и, греясь, протянула руки к пламени.

— Что нам делать, Джим?

Он капнул в кофе холодной воды, чтобы осадить гущу.

— Предоставь это мне, — сказал он.

— Что ты можешь один против всех?

— Их не так много. В таких драках важно не только то, что ты делаешь, но и как и где. Если врага нельзя победить с фронта, надо попробовать зайти с фланга.

Послышался стук копыт, и Геддис протянул руку за винтовкой.

Флинт отошел в темноту. Неожиданно на краю освещенного костром пространства появились два всадника.

— Свои, — сказал Геддис, и Флинт узнал одного из них. Скотт. Другой представился как Рокли. Скотт был неулыбчивым мужчиной могучего сложения; Рокли — узколицый, с ироничной усмешкой и скрипучим голосом.

— Доброе утро, мэм, — сказал Рокли. — Прекрасная погода для пикника.

— Как Эд? — спросил Скотт.

— Он перенес поездку лучше, чем мы ожидали.