– Никто никого пилить не будет! – отрезал Воронцов.

Женя сомкнула пальцы на собственных запястьях и уперлась взглядом в стеновую панель. Воронцов не хотел бы для нее судьбы подопытной зверушки. А куда им деваться, кроме Земли? Чтобы свободными проживать в космосе, нужен аппарат как у этих двоих, да еще и умение им управлять. Напроситься что ли в команду грифлоидных наёмников? И всю жизнь бороздить многозвездные галактические дали? Нет, увольте, надоело.

Воронцов понятия не имел, как сможет защитить Женю, но твердо вознамерился это сделать. Как минимум есть два варианта: либо зарегистрировать как собственную экзотическую зверушку, добытую в трудных странствия, либо биться за права и свободы нетрадиционных форм существования человеческого сознания. В любом случае что-нибудь да придумает.

Пока они перепирались стол заполнили лотки разнообразной, пряно пахнущей снеди.

– Не думаю, Евгения, что вам грозит что-то особенно неприятно, – вернулся к разговору Граув. – Что вы такое на Земле более-менее понимают. Хотя тесты, конечно, проведут.

– И что же я такое?

– Хм, тут в двух словах не ответишь. Вам знакома теория о информационной оболочке Земли и лептонных полях?

– Это о истории человечества или душах, живших когда-либо людей? – спросил Воронцов. – Всегда считал это пустыми мечтами о бессмертии.

– В моих архивах такого нет, – тут же сообщила Наиль.

– Ваши архивы далеко не полные. Для полета челнока и пребывания в нем экипажа полумистические трактаты даром не нужны. К тому же до недавнего времени их считали пустыми мечтами. Хотя многие пытались доказать, что это не так. И довольно успешно, кстати. Начало положил двадцать пятый век. Тогда взялись сканировать жизни землян от рождения и до смерти. Люди умирали, а архивы жизней оставались.

– На добрую память будущим поколения?

Наиль растворила в воздухе свою головоломную игрушку и изобразила внимательное слушание.

– И это тоже. Но в первую очередь для медиков. Сравнивали, строили модели, отыскивали причины заболеваний, которые появлялись у потомков. Другого смысла вроде не было хранить. Но религия проявила интерес к архивам.

– В смысле религия? Представители церквей?

Капитан Граув отвлекся, чтобы накидать в свою тарелку овощных рулетиков с нежным маслянистым паштетом. Воронцов подвинул поближе к Жене лоток с горкой крамбов, классических крошечных пирожков с хрустящей корочкой и разными начинками: от оливок, маринованных черри до малинового джема. Но она покачала головой.

– В общем да, представители церквей, – продолжил Граув. – Наступил какой-то очередной виток бездуховных и потерянных поколений. Клирики даже объединили конфессии в борьбе против падения нравов. Китайцы так и вовсе ввели налог на поддержку традиционных религий. Но интересно, что, подтянув штаны, церковники взялись финансировать науку ради поиска душ умерших. Вспомнили про уменьшение веса после смерти, усиленное излучение лептонных полей и прочие выдумки. Поначалу толку было мало. А потом Герхард Шринк стал составлять из архивных сканов массовые структурные карты. Логика была такая: если душа – это память, значит в ней повторяются структуры биографии. В лептонном поле Земли нужно искать такие же структуры. Но внятного метода, как найти корреляции с картами, не существовало. Через двадцать лет попы совсем потеряли веру в прожирающих гранты ученых. И тут появляется Людвиг Ауэрбах и создает пресловутый метод на основании модели степенных производных. Энтузиасты вооружились им и бросились просеивать лептонные поля вокруг Земли. Десяток лет у них ничего не получалось. Потом набили руку и пошло. Придумали какой-то невероятный способ поиска. Чем-то похожий на рыбную ловлю во время езды по крыше локомотива в обратном направлении движения. Причем закидывать удочку надо слева, чтобы поймать справа, а то и за спиной.

Воронцов на мгновение застыл с куском во рту, стараясь хоть как-то вообразить процесс. Случайно глянул на Ирту. Она даже не размыкала полные губы, ломоть чего-то жилистого и красного просто растворился при прикосновении с ними. Воронцов закашлялся.

– Так все-таки доказали? Поймали душу в сачок?

Женя сидела с локтями на столе, упираясь подбородком в сплетённые пальцы. На лице живое любопытство. Бывают люди, которые относятся к истории, как к сказке, и чем она бесполезнее в жизни, тем интереснее. Но в этом случае сказка была ответом на вопрос, кто такая Евгения Звягинцева и зачем существует.

– Удивительно, но поймали. Нашли матрицы биографических субструктур. А значит, память умерших или как бы сами души.

– И что? Значит, люди бессмертны?

– Ну-у... можно и так сказать, – кисло согласился Граув. – Хотя сами результаты эксперимента до сих пор объясняют, кто во что горазд. Вы вот о нем так и вовсе не слышали. Кто их разберет, что там нашли. Какие-то отпечатки. Что они доказывают – никому не ясно.

– И причем тут тогда наша история? – пожал плечами Воронцов. – Мы сейчас в сверхдальной галактике, а вы говорите о лептоновом слое Земли. Где имение, где наводнение.

– Пока вы, господин Воронцов, были в отъезде, наводнение затопило имение.

Малопонятная фраза, но очень неприятная, словно им некуда уже возвращаться.

– Ладно, об этом потом. Давайте, вернемся к тому, что случилось с вами. Итак, человеческое тело прилипло к «Наиль» после столкновения с газово-пылевым облаком. В одном космическом существе оказалось сразу три личности. Тем временем облако отправилось по вашим следам, уплотнилось и продолжило меняться. Такие результаты принес ваш последний зонд, и наши наблюдения это подтверждают. Кстати, сейчас внутри скопления растет количество кристаллических минералов, они все равно что размножаются и образуют разные формы. Химические реакции сложные: трансформирующиеся кристаллические структуры, кроссфактурные, как мы их называем. Взаимоотражение, дублирование, формирование нового. Ваше тело, Евгения, изначально так и было создано. Но мы искали в облаке кое-что еще и нашли. Скопление пронизано лептонными структурами. По нашей версии отпечатками человеческой памяти. Чтобы это подтвердить, пришлось провести этот эксперимент. Покопаться в вашей голове. Это действительно было необходимо.