— Я был уверен, что смогу…

Босс резко прижал мою голову к своей напряженной груди, под белой рубашкой которой бешено стучало его сердце и я прикрыла глаза, мысленно повторяя про себя "Тук. тук. тук".

Его сердце никогда не билось спокойно. Никогда я не слышала умиротворения там, внутри его грудной клетки. И за все разы, что мне довелось услышать биение его сердца, я не переставала задаваться одним и тем же вопросом… Почему же оно не может успокоить?

— Двадцать тысяч долларов раз! — и я распахнула глаза, наблюдая за происходящим на сцене. — Двадцать тысяч долларов два! Ну же, кто даст больше!? — с чувством неловкости отдалилась от босса, пытаясь подушечками пальцев стереть с лица уже высохшие слезы. — Двадцать тысяч долларов три! И последняя на сегодня статуэтка продана мужчине с номером семь.

— Пойду приведу себя в порядок, — смотреть на все это больше не было сил.

— Хорошо, потом сразу поедем в гостиницу. Думаю на сегодня открытий вам достаточно.

Кивнула на его слова и понеслась в сторону туалета за прохладной водой и хотя бы минутным чувством одиночества наедине с собой.

И по дороге до туалета я уже сто раз поругала себя за то, что позволила себе лить слезы рядом со Станиславом Олеговичем. Идиотка!

С каждым днем вот такие вот ситуации безвозвратно отнимали у меня выдержку. С каждой такой ситуацией ее становилось все меньше и меньше. И я боялась того, что когда-нибудь наступит такой день, когда от моей выдержки не останется ничего. И что я буду делать тогда? Как буду осуществлять свой план, если все чувства оголяться?! Как посажу босса за решетку, если вся боль вылезет наружу и накроет меня смертельной волной? Как сумею сдержать такое количество неподвластной мне ненависти?! И что от меня останется в тот момент, когда весь внутренний ужас вырвется из заперти?

— …Ой, и не говори. Мне этот Емельянов вот если между нами, Степан Николаевич, вообще никогда не нравился, — пока шла по длинному коридору в сторону дамской комнаты, услышала слова одного из мужчин и мысленно закивала головой.

С трудом удержалась и не подлетела к мужчинам для того, чтобы тоже перемыть косточки этому Емельянову.

— Думаешь тебе одному, Миш? — это уже говорил второй мужчина, а я с ухмылкой открыла дверь с золотой табличкой, на которой было написано "WC". — Вот Калинин нормальный был мужик. В меру злым, но при этом то спра-вед-ли-вым! — улыбка спала с лица, как только фамилия отца второй раз за этот вечер с болью защемила сердце.

— Это да, конечно. Мужик Андрей был, что надо. Царство ему небесное.

И что-то мне подсказывало быстро зайти в туалет, оставить дверь приоткрытой и слушать. Я выполнила все три пункта, и навострив ухо, стала нервно переминаться с ноги на ногу, ожидая очередного как выразился мой босс "открытия".

— И не говори. Золотой мужик, а смерть то какая нелепая. Ему бы жить, да жить! Ой, ладно, Миш, давай не будем мы об этом грустном…

— Да какая смерть, Степан Николаевич! Убийство это было, а не утечка газа как нам по новостям твердили!

И в этот момент вместе с ногами пошатнулся и весь мой мир в целом. С губ сорвался прерванный выдох, неустойчивые ноги придвинули меня ближе на несколько миллиметров к приоткрытой двери, пока я держалась за стенку лишь бы позорно не рухнуть на кафель и не выдать себя с потрохами.

— Миш, ты что это такое говоришь, — мужчина начал говорить тише. Уверена он даже нервно обернулся по сторонам.

— Что знаю то и говорю, свидетель даже был! Только кто бы стал его…

Не знаю, что у них там произошло, но мужчина резко замолчала.

А мое тело охватил животный шок. Казалось каждая мышца заработала паралич, потому что я не могла двигаться. Губы пересохли. Холодный. Я бы даже сказала, ледяной… Чуть ли не сводящий все тело пот, стекал по напряженной спине, пока я неверующим взглядом прожигала светло-коричневую плитку, за нее же хватаясь из последних сил.

— Какой свидетель? Миш, ты откуда вообще все это знаешь?

Не знаю откуда я нашла в себе силы, но все-таки мне удалось отлипнуть от стены, и на дрожащих ногах подойти к двери.

Я должна увидеть этого мужчину!

— Да, ты знаешь, Степ, забудь все, что я сейчас сказал, — сильнее приоткрыла дверь и стала наблюдать все за теми же мужчинами, стараясь досконально запомнить лицо говорящего сейчас. — Это я… Память меня подвела. Напутал я в общем.

— Как напутал?

— Ну вот так. Ты иди налей нам еще виски, а мне отлучиться ненадолго надо, — мужчина нервно сунул пустой стакан своему другу и сам направился в мою сторону.

Вот черт!

В ногах появилась вторая жизнь, как и во всем теле в принципе. Быстро отлипла от двери и на цыпочках побежала в первую попавшуюся кабинку, мысленно проклиная стучащие каблуки, что порой отдавались эхом, когда мои ноги запинались.

— Вот же старый дурак! Ляпнул не подумав! — разговаривал мужчина сам с собой, а я впервые в жизни должна была за несколько секунд принять решение. И оно должно было оказаться правильным.

Но на тот момент, стоя в кабинке туалета, я мало думала о последствиях, в которые может вылиться все мое желание узнать правду, потому я просто открыла дверь и вышла.

Мужчина, что нервно разгуливал из угла в угол, коря себя за свою несдержанность, замер и я остановилась вместе с ним.

— Вы не подумайте, я не сумасшедший, — оправдывался он, на что я сделала вид, что мне смешно с этой шутки.