Корабль дернулся. Я снова полетела назад и врезалась в спинку кресла. Чтобы меня больше не мотало из стороны в сторону, я ухватилась за эту спинку и стала глядеть в лобовое стекло. Золотые пески Невады мгновенно сменились непроглядной тьмой.

Была ли это тьма космоса или же какая-то другая, я понять пока не успела.

– Упс, немного не той стороной, – пробормотал Томас и повернул штурвал управления кораблем.

«Санта-Мария» медленно развернулась, и через некоторое время вид из окна заполнился Землей.

– Мы находимся в тени Земли. По-прежнему в Западном полушарии. Точнее, над ним. Гляди, там летит корабль с Гагариным на борту.

– Мы что, уже в космосе? – глупо спросила я и глянула в указанную Томасом сторону.

Серебристый корабль странной шарообразной формы и с торчащими в разные стороны антеннами проплыл мимо нас на достаточно большой скорости. Признаться, он был очень похож на корабль инопланетян из научно-фантастических фильмов. Сейчас, в нашем времени, космические корабли изображают совсем не так. Они больше похожи на супернавороченные самолеты, способные выходить в космос без ракеты-носителя. И теперь мне ещё больше захотелось узнать, как выглядит корабль Томаса, ведь мы тоже вышли в космос без ракеты. Не летающая же это тарелка, в самом деле? Хотя круглая форма комнаты меня действительно наводила на такую мысль.

– Для первого раза неплохо летит, – прокомментировал Томас. – Можем полететь за ним.

Томас что-то нажал, и «Санта-Мария» пустилась вдогонку за «Востоком-1».

– Ты что, хочешь его догнать? – удивилась я.

– Он все равно нас не увидит. А вот мы его – да.

«Санта-Мария» была быстрой, поэтому мы догнали «Восток-1» за считанные секунды и стали лететь рядом с иллюминатором. Окошко было очень маленьким, но нам удалось разглядеть космонавта. Он был в ярко-оранжевом скафандре с белым шлемом, на котором яркими буквами было написано «СССР». Гагарин выглядел очень молодо. На вид ему было не больше двадцати пяти лет. Круглое лицо с гладкой кожей, крупный нос и мягкая улыбка. Он глядел в иллюминатор и улыбался, рассматривая вид, который открывался его глазам. Его можно было бы назвать вполне счастливым, если бы не напряженно сдвинутые к переносице брови и капельки пота, которые покрывали лоб. Все-таки космос космосом, а полет был тяжелым. И неудивительно – разве в первый раз должно быть легко? Это мы сейчас в уютном корабле, без скафандров, не пристегнутые и даже не парящие в невесомости. А он был хорошо экипирован и привязан к креслу в тесной каморке, в которой больше одного человека не поместилось бы.

У меня тут же возникли большие вопросы по поводу устройства «Санта-Марии», но задать я их не решилась, потому что навряд ли что-то поняла бы.

Когда я как следует рассмотрела человека, глядевшего на Землю из окна иллюминатора, перевела взгляд, чтобы увидеть то, что открывалось его взгляду. Земля была темной – как сказал Томас, это из-за того, что мы находились в ее тени, – но все же увидеть что-то было можно. Поверхность была затянута облаками, где-то они клубились плотнее, а где-то походили больше на сигаретную дымку. Очертания континентов проступали отчетливо на фоне темных океанов. Все, что находилось внизу, выглядело таким далеким. И я подумала, что есть один маленький человек в сравнении с континентом, который сейчас был размером с мою ладошку? А один человек в сравнении с целой планетой? Или с целым космосом? Тут я почувствовала себя необычайно маленькой и незначительной. Что я вообще такое в сравнении со всем этим? С другой стороны – на Земле почти восемь миллиардов человек, но возможность побывать в космосе с инопланетным путешественником во времени выпала именно мне. Почему? Есть ли в этом какой-то высший замысел или это действительно просто случайность? Наверное, я никогда не узнаю ответ на этот вопрос. Но сегодняшний день однозначно изменил всю мою жизнь.

Я перевела взгляд и посмотрела в космос. Он выглядел иначе, чем с поверхности Земли. Здесь он был черным и непроглядным. Ни одной звезды и ни одной планеты я разглядеть не смогла, как бы старательно ни вглядывалась. Только плотное бесконечное черное полотно.

– Интересно, каково это быть первопроходцем, – задумчиво сказал Томас. – Каково быть Колумбом? Каково быть Гагариным? Я очень восхищаюсь такими людьми. Кстати, как ты могла догадаться, свой корабль я назвал «Санта-Марией», потому что именно на корабле «Санта-Мария» Колумб открыл Новый Свет.

– Это как дань уважения или?.. – пробормотала я в ответ, с трудом связывая слова в предложения.

– Или я сам собирался что-то открыть? Возможно. Новую планетную систему, почему нет. Даже в моем веке космос не изведан.

– Думаешь, возможно ли человечеству изведать все? Если в моем веке даже до конца не изведана наша планета. Например, еще не известно, какие тайны скрывает в себе океан. Сколько веков потребуется, чтобы изведать все?

– Не знаю. Возможно, это и есть смысл существования жизни, чтобы изведывать окружающий нас мир. Ведь если нечего изведывать, зачем нам существовать?

– Возможно, – задумчиво ответила я. – А еще я не понимаю, почему уже доказанные вещи начинают подвергать сомнениям? Сейчас снова начинают утверждать, что Земля плоская, – вдруг вспомнила я. Этот вопрос меня всегда необычайно напрягал. – Некоторые ведь всерьез в этом убеждены. Я тоже люблю теории заговора, конечно, но не до такой же степени. Земля ведь круглая! – Я ткнула рукой в окно.

Мы уже не следовали за Гагариным. Мы зависли в тени Земли и просто любовались открывшимся видом.

– Земля не круглая, – фыркнул Томас. – Круг – это фигура в плоскости. Утверждать, что Земля круглая – все равно, что назвать ее плоской. Земля имеет форму шара, как и другие небесные тела. – Резко сказал он.

– Я в математике не шарю, – буркнула я.

– Это геометрия.

– Какая к черту разница!

Он что, учить еще меня вздумал?! От злости я даже почувствовала, как краснею. А может, это было из-за стыда. С кругом я действительно немного перепутала, что было не очень-то удивительно, ведь с нашим учителем математики вряд ли можно научиться чему-то полезному.

– Прости, – вдруг сказал Томас. – Я сказал это не для того, чтобы тебя обидеть, а чтобы разогнать заблуждения. А еще… у меня бывает такое. Я выпендриваюсь. Но я же не виноват, что из будущего и знаю больше, чем вы все вместе взятые.