Не отводя глаз, Аделф задрал простыню до колен и погладил их, мягко разводя шире. Это было не так, как на террасе. Тогда темнота защищала, а сейчас… дело даже не в свете, просто все открыто и доступно для него.

Ласковый взгляд успокаивал, пока пальцы Аделфа скользили по внутренней стороне бедра. Он не опускал руку низко, водил только кончиками пальцев и дразнился. Я звонко втянула воздух, когда вторая рука легла на живот. Теперь и там меня ласкали юркие пальцы, и по спине бежали мурашки. Аделф наблюдал за метаниями и дышал сквозь приоткрытые губы. Между его ног виднелся большой холмик, сама не поняла, зачем накрыла его ладонью. Чужое удовольствие тоже радовало.

Аделф хмурился и двигал бедрами, двигал пальцами, я выгибалась… блаженство переполняло и мучило, требовало еще, но нам нравилось оттягивать момент. Он первым сдался и рывком стянул простыню. Ноги сжались сами собой — слишком резко. Захотелось и грудь прикрыть, но не успела. Аделф обошел стол и его лицо показалось над коленями. Еще рывок, и он подтянул меня ближе к краю.

— Нет, — пискнула я и села, суматошно прикрываясь рубашкой.

— Не бойся, — выдохнул Аделф, поглаживая мои щиколотки.

Мы замерли, тяжело дыша. Требовалось немного времени. Сердце колотилось в груди, удовольствие требовательно металось в чреслах, но теперь я четко понимала, что нужно остановиться. Я не гулящая, я хотела, чтобы все было правильно и честно, а не так…

Адерф все понял, подошел и обнял меня. Какое-то время мы не двигались и медленно просыпались.

— Пора идти, — шепнула я.

— Еще рано, — сказал Аделф и провел носом по моей шее, добрался до мочки уха и обхватил ее губами. Ни страсти, ни требования, только ласка.

Время шло, хотелось продлить покой, и отстраниться было физически сложно. Пришлось. Вряд ли опекун следил за каждым моим шагом, но сейчас не стоило давать поводы для сомнений. Потерплю, а потом он не посмеет указывать.

Шарвай ждала в холле и загадочно улыбалась. Поймав мой взгляд, она кивнула — успела, слава свету, подруга вернется через пару дней, и мы найдем способ увидеться.

Спустя четыре дня я стала волноваться. Подруга могла продлить визит, могла сломаться карета или возникнуть трудности из-за карантина. Не страшно, но неизвестность изводила, ведь так хотелось со всем разобраться. Я даже задумалась, к кому обратиться здесь, но здравый смысл подсказывал, что стоило молчать и ждать.

Утешали мысли об Аделфе. По ночам я закрывала глаза и водила пальцами по груди или внутренней стороне бедер, представляла его дыхание на коже. Страсть затмила желание говорить с ним или просто находиться рядом, как раньше. Наверное, это хорошо — не время сейчас для любви.

Очередным вечером я стояла на террасе и рассматривала небо. Огненно-оранжевый полукруг солнца окрасил его в золотой цвет, город вдалеке напоминал неровную черную полосу. На эту застывшую яркую картину можно было смотреть вечность, но из комнаты раздался голос Шарвай:

— Верония! Верония, скорее!

Я повернулась, и она налетела на меня. Лохматая, с горящими глазами — послание от подруги, это должно быть оно.

— Вот, смотри, — бормотала Шарвай, путаясь в карманах, — это было в тканях, которые тебе прислали.

Она сунула мне сложенный листок бумаги. Захотелось бросить его и отойти — почему подруга так поступила? Знала ведь, что о ее приезде сообщит кто-нибудь из гостей замка, наша дружба не была секретом. Мне не понравилась эта таинственность, очень.

— Ну, что там? — Шарвай переминалась с ноги на ногу.

Чуя беду, я развернула лист и прочла: «Сегодня в полночь, за старым складом».

— Верония, что там? — ныла Шарвай.

— Подожди.

Я отошла от нее, пытаясь собраться с мыслями. Письмо не от подруги, это нежное создание не решится на такое. Старый склад — одна из самых древних построек замка, там ничего не хранилось, ведь каменные стены едва держались. Туда никто не ходил, а об этом знали только частые гости. В голове возникло множество имен, но никто не подходил на роль автора письма. Зачем им встречаться с невестой мрачного хозяина этой обители теней? Разве что Аделф, но он не сумасшедший, чтобы пробираться сюда ночью.

— Верония? — напомнила о себе Шарвай.

Она с тревогой смотрела на меня.

— Среди ткани, ты уверена? Ее прислала Версена Мулди?

— Да.

Торговка тканью поставляла товар всем обеспеченным семьям в городе, кто угодно мог подкупить ее. Или служанку, что заворачивала товар, или возницу, или слуг замка, которые забирали посылку.

Из комнаты раздался звонкий бой часов, и я подскочила от неожиданности. Шесть вечера, время ужинать. Почему-то вспомнился лукавый взгляд опекуна — что, если это он решил подшутить? После случая с Исари будет не удивительно.