— Я хочу твой рот, — хрипло прошептал он.

Прерывистое дыхание сорвалось с моих губ, и мои пальцы задрожали на его молнии, когда он нежно сжал их своими.

— Твой огонь.

Я сглотнула, страстно желая, чтобы он взял это.

Бери, что хочешь.

Возьми все, что у меня есть.

— Твои слова.

Стиснув зубы, он медленно удрал мою руку со своего тела. Напряжение в нем сильное, оно пульсировало между нами, как перегородка. Замешательство пробивало сквозь глубоко укоренившуюся похоть в моих костях. Он отталкивал меня.

— Твоя голова на моей подушке.

Я наблюдала за нашими соединенными руками через затуманенный объектив, когда он отвел мои назад, его пальцы подергивались, прежде чем он отпустил меня.

Мой взгляд слегка сузился. Он злился.

Он распахнул свою толстовку, и резкий блеск в его глазах так контрастировал с тем, как нежно он набросил ее мне на плечи. Его запах, его тепло задержались в мягком материале, обжигая мое горло, как будто я выпила рюмку крепкого алкоголя.

— Но знаешь, чего я хочу больше всего? — он спросил, потребовал, делая небольшой шаг от меня вглубь своей комнаты. — Единственное, что мне действительно нужно?

Я не ответила, потому что не могла. Мой голос застрял где-то за налитым свинцом языком.

— Мне нужна твоя честность, — выдавил он из себя.

Боль пронзила меня, разрывая кости. Он смотрел на меня так, словно не понимал моего обезумевшего выражения лица. Как будто я не должна пострадать в этом сценарии. Он прав. Он чертовски прав.

Он закрыл глаза, сделал медленный выдох, а когда снова открыл их, боль настолько прозрачна, что почти осязаема.

— Ты должна быть той, кто уводит меня от всего дерьма в моей жизни, а не той, кто еще глубже погружает меня в это. Устраивай шоу, когда выходишь на улицу, прекрасно. Но не для меня. Никогда для меня. Мне нужно, чтобы ты была настоящей со мной, Ева, — его голос грубый, искренний, с каждым словом ранящий меня все глубже. — Я не могу поступить иначе.

Моя грудь сжалась, готовая задушить меня.

Что я могла сказать?

Если я поделилась бы секретом с Истоном, любой его частью, он захотел бы большего — он захотел бы ответов — и он их заслуживал. Чего он не заслуживал, так это последствий, которые влекла за собой правда, и Александр тоже.

Когда я продолжила молчать, Истон покачал головой, и вид у него побежденный. Он сдался. Я даже не могла винить его. Он терпел многое — от Винсента, от Бриджит, а теперь и от меня. Он дал нам гораздо больше, чем мы ему, и всегда так было. Его плечи слегка опустились, и он засунул руки в карманы, прежде чем повернулся и ушел в свою комнату.

Игнорируя мое присутствие в коридоре, он схватил полотенце и перекинул его через плечо, готовясь принять душ.

Мое сердце кричало — на него, на себя.

Мои губы дрожали, и, прежде чем я успела остановиться, я открыла рот.

— Я не пью, — слова слабые, жалкие, но он сделал паузу.

Он оглянулся через плечо, хмуря брови. Его терпение ускоряло мой пульс, вселяя новую надежду.

— Я притворяюсь, что пьяна, но это всего лишь вода. Алкоголь пугает меня до чертиков.

Прикусив нижнюю губу, он повернулся ко мне лицом. Когда я сделала смелый шаг в его комнату, он внимательно посмотрел на меня.

— Мое второе имя Лили.

Все внутри меня просило сделать еще один шаг, но я трусиха.

— Я ненавижу снег. Думаю, мне бы понравилось на пляже, но я там никогда не была. Мой любимый цвет — желтый.

Его взгляд оставался серьезным, но уголок губ приподнялся.

— Желтый?

— Что? — спросила я, сглатывая, когда трепет опустился у меня в животе. — Счастливые люди не владеют цветом кожи.

Он выгнул бровь, провел рукой по губам, чтобы скрыть намек на улыбку. Когда он опустил руку, то прислонился к комоду и наблюдал за мной с лениво-насмешливым выражением на лице, как будто мы только начали.

Нервы натянулись и раскачивались внутри, но тепло, окружающее их, сильнее. Это несущественные факты обо мне, но о них я никогда никому не рассказывала. Мне никогда раньше не с кем было поделиться.

И некоторые из них не так уж тривиальны.

— Меня никогда не целовали, — я прочистила горло. — Парни пытались — Картер пытался — но есть только один человек, которого я когда-либо хотела таким образом.

Он сощурился, наклонил голову и посмотрел на меня так пристально, что жар распространился, как лесной пожар.

— Я много чего натворила, — я отвела взгляд, обняла его толстовку вокруг себя, в то время как мое платье сжалось и стало слишком тесным, слишком зудящим, слишком маленьким. — С многими парнями. Но у меня был секс по обоюдному согласию только с одним, всего один раз.

Его ноздри раздулись, и я знала, что он уловил это слово: по обоюдному согласию. Облегчение наполнило мои легкие, когда он не спросил об этом. Вместо этого он тихо спросил:

— Картер?

Я кинула.

— На первом курсе.