Парень и девушка ушли, чтобы снова потанцевать, а я остался смотреть вниз, на стремительные чёрные воды.

Вероломные предатели, бросившие мою любимую землю на погибель под эти воды, всё ещё были живы, всё ещё упивались своим злом. Я молился, чтобы мне был дарован этот последний шанс на месть и искупление вины.

Когда я добрался до Нью-Йорка, мои надежды угасли. Джон Хардвик и его жена, которые, как я надеялся, были Карнатом и Этейн, оказались почти совершенно недоступны. Их дом представлял собой огромный пентхаус, похожий на замок, расположенный на вершине колоссального небоскрёба. Когда они пребывали в нём, вооружённая охрана наблюдала за каждым входом. Даже самолётам было запрещено пролетать над ним. Когда Джон Хардвик или его жена выходили из него, их машину охраняла дюжина переодетых телохранителей в машинах сопровождения. Офисы миллиардера в нижнем Нью-Йорке охранялись столь же тщательно.

В течение нескольких недель я не мог даже рассмотреть их лиц. Но я не отчаивался, ибо всё это убеждало меня в том, что они принимают такие меры предосторожности, потому что сильно боятся чего-то или кого-то. И если это были Карнат и Этейн, то они боялись меня, Улиоса!

Наконец-то я мельком увидел их, когда однажды они выходили из своего огромного лимузина. При первом взгляде на квадратное, жёсткое лицо и блестящие глаза Джона Хардвика, при первом взгляде на безупречные черты лица женщины и её загадочный взгляд я понял, что это Карнат и Этейн.

Сердце моё возликовало от благодарностей судьбе. Но всё же я был как никогда далёк от мести. Как я, одинокий, слабый, стареющий мужчина, мог надеяться получить доступ к этой всемогущей паре?

Я строил план за планом, но каждый раз отбрасывал их. Казалось, не было никакой возможности пробраться мимо охранников, которые всегда защищали их. Затем у меня, наконец, созрел план, который был довольно ненадёжным, но я решил рискнуть всем.

Проникнуть в пентхаус Джона Хардвика, когда он или его жена находились там, было невозможно. Но я счёл возможным проникнуть туда во время их отсутствия. В кабинете миллиардера я быстро и тайно сделал то, что запланировал. Затем я ушёл так, чтобы меня никто не увидел.

Той ночью я снова подошёл к дверям этой высоченной твердыни. Там уже находились Джон Хардвик и его жена, а вокруг стояла охрана, которая сразу же остановила меня. В ответ на их вопросы я написал на карточке единственное слово «Улиос» и отправил её миллиардеру.

Через несколько минут тот, кто принял карточку, вернулся. Джон Хардвик приказал привести меня. Сначала они обыскали меня на предмет оружия, очень тщательно, так чтобы исключить малейший шанс того, что я пронесу с собой хоть что-нибудь. Затем они провели меня в апартаменты.

Джон Хардвик сидел с женщиной в кабинете, окна которого выходили на мигающие огни Нью-Йорка. Он взял со стола тяжёлый пистолет и, спокойно направив его мне в голову, приказал охранникам удалиться.

И вот, оставшись с ними наедине, я, седой, худой старик, стоял и смотрел на этих мужчину и женщину, которых я преследовал на протяжении веков.

— Ну, Улиос, — обратился ко мне Карнат, — что ты хочешь сказать мне, прежде чем я убью тебя.

— Убей его сейчас же, немедленно! — вскричала Этейн.

Когда она посмотрела на меня, её глаза расширились от ненависти и страха:

— Я не доверяю ему!

— Не бойся, Этейн, он не причинит нам вреда, — успокоил её Карнат и снова обратился ко мне: — Почему ты пришёл так открыто, Улиос?

Когда я в отчаянии ответил, мой голос был надтреснутым и дрожащим:

— Я пришёл, потому что хочу объявить перемирие в этой нашей старой вражде. Почему мы должны вечно ненавидеть друг друга, Карнат? Прошло много времени с тех пор, как Атлантида затонула и была забыта. Почему бы нам не забыть нашу ненависть и не жить мирно в будущем?

Он рассмеялся, и серебристый, презрительный смех Этейн подхватил его смех. И в их глазах теперь светился триумф.

— Улиос, не обманывай меня, — сказал он. — Двадцать лет назад мы убили твоего слугу Стэна, и теперь у тебя нет никого, кто помог бы тебе обрести новое тело, и ты не можешь научить никого из этих варваров, как перенести свой мозг в другое тело, и ты знаешь, что скоро тебе придётся умереть навсегда в этом теле, если кто-нибудь из нас не сжалится над тобой. Что ж, я сжалюсь над тобой, Улиос! Я оборву твою жизнь здесь и сейчас, не откладывая в долгий ящик, и мы навсегда избавимся от твоих преследований, Этейн и я будем жить дальше и дальше, пока существует мир. Подумай об этом, Улиос, и умри!

Произнося эти слова, его палец нажал на спусковой крючок. Но пистолет лишь щёлкнул вхолостую. Внезапно на его лице отразился страх, Карнат нажимал на спусковой крючок снова и снова, но выстрелов не было.

Настала моя очередь смеяться, и я смеялся, наблюдая, как по лицам обоих распространяется тошнотворный страх.

— Пули из этого пистолета никогда не вылетят, Карнат, — сказал я ему. — Я позаботился об этом, когда сегодня тайно проник в эту комнату.

— Охрана! Охрана! — заорал Карнат, но я снова лишь рассмеялся.