— Высокая?

— Нет, пониже тебя на пару сантиметров. Как Джейн, — пояснил Пит, измеряя взглядом мой рост.

У каждого из нас есть подготовка в части запоминания и воспроизведения по памяти внешности людей, их примет.

— Одета достаточно буднично, скромно, но со вкусом. Джинсы, свитерок такой синенький. Руки с длинными проворными пальцами. Быстрые пальцы. Когда я играю в шахматы, всегда обращаю внимание на руки соперника.

— Верная тактика, — одобрительно кивнула я.

— Ей выпало ходить первой, и с первых ходов я сразу понял, что одолеть её будет непросто. Она стреляный воробей оказалась! Несколько её комбинаций даже натолкнули меня на мысль, а не тренил ли её Майло тайком от меня, подрабатывая шахматным репетитором, — пошутил Пит.

— Да ты что! Она играет также круто, как ты?

— Да! В этом и весь прикол! Ещё там участникам запрещено разговаривать, даже между партиями и в перерывах. Не знаю, кто придумал такие правила. Наверное, это для того, чтобы не сбивать настрой, концентрацию, не отвлекать тех игроков, кто предпочитает побыть в тишине. Но когда мы с ней играли, я попытался проникнуть в её суть, её мозг. Узнать, что она за птица такая.

— И что за птица?

— О, хищная, — сформулировал Пит после небольшой паузы, и улыбнулся.

— В каком плане?

— Я бы охарактеризовал её так. Лидер, настаивает на своём, любит выигрывать. Изначально смотрит на всех свысока.

— Снобка? — скривилась я в недовольстве.

— Да, есть немного. Устанавливает правила, живёт по ним и требует, чтоб другие им следовали. Но меня не проведёшь. Она пыталась хитрить в комбинациях, но я не поддавался до последнего. Сначала она играла расслабленно и даже позволила мне съесть у неё важную фигуру, но потом, видимо, раскусила, что и я не лыком шит. И разогналась. Мне там даже пришлось попотеть.

— Так ты выиграл? Пит, как ты мог?! Майло разрешил тебе завоевать и второе место! Уступил бы даме, — вступилась я из-за солидарности за свой пол.

— Я не стал это делать из принципа, — покачал мой друг головой. — Она вела себя поначалу заносчиво, отстранённо. Деловая такая колбаса. Те ребята, у которых я выиграл, изначально обменивались со мной товарищескими взглядами, перед и после партии мы жали руки друг другу, когда жюри нас представляло. Царил такой спортивный дух. Как в каратэ, когда ты кланяешься противнику, противник кланяется тебе, а потом вы дерётесь до смерти. А в конце, чуть не прибив друг друга, тоже кланяетесь. Эта же нет — она так свысока холодно кивнула мне. Хотя я благодушно ей улыбался.

— Ха-ха, Сыщик, а знаешь, почему она тебе холодно кивнула? Тебе нужно знать женщин! — повиляла я указательным пальцем перед носом у агента 003. — Со стороны девушки, если парень смотрит на неё как ловелас, сверкая ослепительной улыбкой, ей только и остаётся, что холодно кивнуть, особенно если этот парень её конкурент.

— Ну ты загнула, Сорвиголова! В плане взаимоотношений полов ты у нас прямо дока, теперь всегда буду тебя слушать и записывать конспекты, — с сарказмом заявил мой лучший друг. И продолжил, не давая мне слова для реванша: — Когда я с ней играл, я её рассматривал. Да, отстранённая, неприступная, но живая. В ней проскальзывало то и дело изумление, когда я её проводил. Был момент в игре, развилка такая, точка невозврата, что я мог поддаться. Она же понадеялась, что я провороню её комбинацию, а я, наоборот, просёк. Вот тогда и сработал принцип проучить зазнайку. Да, Клот, её более точное определение — зазнайка. У тебя были в классе ботаники? Ой, я и забыл — ты же сама ботаник! Но ты не зазнайка! А я имею в виду тех ботаников, которые такие все из себя отличники, а на всех остальных им с высокой колокольни. Не стал я поддаваться, короче. Её это выбило из колеи. Я заметил, как дрогнула её рука. Майло научил меня считывать минимальные проявления мимики, жестов, невербалики соперника. Я потихоньку это осваиваю. В общем, я понял, что она стрессует. В ней забурлили эмоции, но она умело их подавляла. Сидела такая вся из себя бесстрастная и бесстрашная. И игра пошла так, что она оказалась под моим контролем. В конце произошла странная вещь, Клот. Можешь верить, можешь не верить.

— Какая?

— Я решил дать ей шанс. У неё оставалось всего два варианта хода — один выигрышный, и один проигрышный. У меня осталось два выигрышных и один проигрышный. Я тебе всё это пытаюсь на пальцах объяснить, без терминов, так как ты не шахматист. В общем, я пошёл так, что она могла бы выиграть. Время уже кончалось, жюри поднажали, объявляя, что у нас одна минута.

— То есть ты всё-таки решил поддаться?

— Ну... можно и так сказать. И я уверен, что она это поняла. Но она зачем-то пошла на проигрыш. И я её сделал.

— Может быть, перенервничала, видя, что ты слишком хорош?

— Возможно. Не спорю. Она была самоуверенна. А таких рано или поздно надо ставить на место. Но так я рассуждал перед игрой с ней и во время игры. А после игры я уже пожалел.

— Пожалел о том, что не поддался ей?

— Да. Понимаешь, с ней произошла перемена. Или со мной. Когда всё закончилось, мне объявили первое место, ей — второе. Нас поздравляли как двух победителей, выбившихся в финал. И вот тогда она пожала мне руку, сама, первой протянула. Улыбнулась мне. Искренне, уже без маски. Сделала мне комплимент, что я очень хорошо играю.

— То есть умеет проигрывать?

— Да. И более того — мы разговорились. Цель, поставленная Майло, оказалась достигнутой. Нам, правда, получилось поговорить совсем недолго, минут десять от силы. За ней приехал дядя, как она сказала, но я успел пригласить её на свидание.

— Вау! Ну, Пит, ты своего не упустишь! — похлопала я друга по плечу.

И тут Сыщик меня ещё больше огорошил:

— Я сильно забежал вперёд, Клот. Я хочу попросить тебя о помощи.

Я сделала вопросительную мину.