– Грит, перестаньте из меня дуру делать, - прикрикнула Маша, оборвав его, - Никто не будет принимать фанатов-спиритиоников, если они разоблачат его за три секунды! И никакой сторонний человек не знает слова "грейд", как вы совершенно правильно поправили меня сейчас - это чисто внутренний спиритионический сленг. Так что давайте условимся, что Вы - Чес Грит, настоящий автор книги и настоящий спиритионик.

Грит, стоявший спиной к ней у стола, вздохнул, и плечи его поникли ещё больше.

– Ладно. Хорошо, - он повернулся, - так и есть. Но я всё равно не могу вам помочь. У Новой спиритионики нет центра.

– Грит, я чувствую, ложь у вас в крови. Я верю, что Вы сами - не центр. Не больно-то похож. Но ничто не развивается без центра, и вы в любом случае имеете их контакты.

– И с чего мне с Вами тогда сотрудничать, раз вы тут все такие умные. Да и на поклонницу Вы не похожи, как вас там зовут.

– Я не поклонница, я - один из организаторов того самого шоу, которая спасла спиритиоников, которые считались умершими. И сейчас идёт неофициальное следствие. А помощь следствию засчитывается, как Вам известно.

– А... Из этих, официальных, да?
– Чес скривился, - Что ж, всё ясно. А вы не сможете прижать меня - я не сделал ничего противозаконного. Да и плохого тоже. Плохое - только точка зрения, и не надо мне навязывать её.

– Не надо мне никого прижимать, Чес Грит, - покачала головой Маша, - Чему там соответствует сто сороковой грейд - нашему четвёртому? Это уровень куда ближе к началу, чем к концу пути. Как вы думаете, куда вы придёте и к какому Проводнику в ближайшие годы?

Грит молчал. Он всё понимал. Пока он молчал, Маша успела встать, налить себе воды из кувшина, полюбоваться безликим видом из окна на улицу и даже выкинуть несколько стаканов из-под газировки, стоявших на полу, в мусорное ведро. Наконец, Чес Грит заговорил:

– Центральной организации нет, но есть пара координаторов. Они как бы ненавязчиво направляют общий курс сотен разных корабликов одной флотилии. Понимаете, если не это, вся Новая спиритионика расползлась бы во все стороны, и одни бы начали лечить пациентам мозоли, а вторые составлять гороскопы на Рождество. Я со своей книгой - один из тех инструментов, что помогали им вести Новую спиритионику в определённом направлении.

– Значит, их двое?

– Ну, как двое... Один - энтузиаст-администратор, и руководитель он, скажу я вам, вовсе неплохой. Он руководит Новой спиритионикой так, что никто даже не знает, что им руководят. А это тысячи, десятки тысяч людей! Как я понимаю, не он начал всё это движение, но он просто однажды решил накинуть на него поводок - и сделал это. Зовут его Тито Гварнерио.

Второй... Он не руководитель вообще, и вряд ли вообще кем-то может руководить. Но доктор Кранц - это как батарейка, от которой питается Тито Гварнерио. Доктор Кранц - полный псих. Если вы когда-нибудь представляли себе профессора Мориарти, который вечно противостоял Шерлоку Холмсу, или сумасшедших злых гениев из детских мультсериалов, что вечно готовят смертельные ловушки главным героям, - вот это и есть доктор Кранц...

Доктор Кранц сам по себе вряд ли осознаёт существование Новой спиритионики - настолько он поглощён своими опытами. Но Тито Гварнерио финансирует его - потому что видит в опытах Кранца будущее для Новой спиритионики и вообще для человеческой цивилизации... Кранц - источник его вдохновения!

Грит повернулся к Маше,и его глаза были полны слёз.

– Если бы у меня была возможность - я бы мечтал вообще никогда не писать эту дурацкую книгу...

Маша ничего не ответила, так как Грита никак нельзя было назвать незаслуженно обиженным, и показывать ему своё сочувствие она не собиралась.

– Какого рода эксперименты проводит доктор Кранц?
– наконец, спросила она.

– Какие?
– переспросил Чес Грит и помолчал, - О, я вам расскажу одну историю. Историю брата одного из моих читателей.

И он рассказал.

– Его звали Джин Тайлерман, и ему было тридцать лет, двенадцать из которых он отслужил по контракту в ВМС Соединённых Штатов, и девять - в машинном отделении атомного подводного ракетного крейсера "Кентукки". В родной Луисвилл Джин вернулся похожим на зазнавшегося взъерошенного воробья - парадная белая форма, аксельбант из желтой веревки и гильзы, фуражка набекрень, только чудом не падающая с покрытой коротким ежиком головы, много внешней спеси... и затаенный страх под сердцем при виде девушки, дарящей ему приветливый взгляд.

Устроившись на работу, он обратился в клинику по интимным делам, но приветливый дворик с фонарями и внимательный врач не соответствовали своим внешним видом тому ответу, который получил Джин. Врач устало развел руками.

– Радиация... Лечить генетические изменения у нас пока не научились.

И посоветовал подать на Министерство Обороны в суд.

Но тридцатилетнему Джину, чье будущее рисовалось ему в самых темных красках, ветры над которым затянули унылую поминальную песню, песню навсегда одинокого странника, что не сможет найти себе приюта в своей бродячей жизни, было всё равно, кто виноват.