Шрифт:
Через четырнадцать дней все человеческие носители, существовавшие во вселенной, были мертвы. Вокруг оставалась лишь природа и пустые индустриальные пейзажи.
Через сорок пять дней природа увяла и почернела, начав превращаться в прах: жизнь потеряла в интеллекте и способности контролировать материальную вселенную настолько, что не смогла более поддерживать функционирование жучков, червячков, ёлочек и травинок.
Через девяносто восемь дней... Жизнь продолжала падать и пересекла черту, когда она... Здесь и Цесса, и Маша узнали одну очень интересную особенность: жизнь, пока жива, постоянно, каждое мгновение создаёт материальную вселенную вокруг себя. Планеты, солнца, галактики и туманности - какими бы ни были они огромными - всё это время существовали только потому, что существовала жизнь.
В этот момент через девяносто восемь дней вселенную выключили. Как телевизор.
И в этот момент Цесса узнала, что самая большая боль, которую невозможно даже представить - это боль пустоты. И от неё нельзя потерять сознание, потому что вы уже без сознания. И от неё нельзя умереть, потому что вы уже умерли. Её можно только пропускать через себя и терпеть - теперь уже вечно...
И несколько мгновений этой боли почти свело Цессу с ума. Её спасло только то, что она очутилась на барже, направляющейся прочь из пузыря. Через мгновение бионоситель Цессы разлетелся на элементарные частицы, а сама она исчезла из Леттуа Гири и затерялась где-то в глубине древних времён.
А Маша выпала из кресла меморизатора и без чувств упала на холодный бетонный пол.
Нашедший Машу через два часа Гектор вытащил её на руках из ангара с меморизатором и бегом потащил в медотсек. Маша была в коме.
Глава 8: Вильгельм Гордон
Маша пришла в себя, и поначалу ей показалось, что она снова лежит на покрытой испражнениями кушетке, а рядом с ней стоит Квинт и, улыбаясь, вонзает ей под ногти иголки.
Маша дёрнулась, засипела, заёрзала на кушетке, и реальность потихоньку просочилась в её сознание. Она открыла глаза (как она уже думала несколько секунд назад, открытые) и сощурившись, увидела вокруг себя сверкающую белизной больничную палату, изобилующую бесшумными или тихонько пикающими приборами, висящими на стенах. Сама Маша действительно лежала на кушетке, а из её локтевых сгибов, рта и носа выходили тонкие прозрачные трубочки.
Маша мгновенно закашлялась и судорожными движениями вытащила трубки, чуть не захлебнувшись. Какие-то приборы противно запищали, и в палату зашла медсестра.
– О, девочка моя, проснулась, - с улыбкой заключила она и поднесла губы к небольшой рации:
– Владимир Галактионович, Бастарчук проснулась.
Медсестра подошла к кушетке и удержала Машу от того, чтобы вскочить.
– Погоди немного, не вставай. Мышцы ослабли, потребуется немного массажа и внешней помощи. Доктор сейчас придёт.
Маша попыталась что-то сказать, но голос ей изменил: язык ворочался во рту как неродной.
Дверь палаты распахнулась, но вошёл не доктор, а возбуждённый Гектор.
– Кэри, позвольте, я сам помогу ей, пока не пришёл врач.
– Да на здоровье, - улыбнулась медсестра и удалилась.
Гектор осторожно, как стеклянную, приподнял Машу и поцеловал её в бледную щёку.
– Наконец-то ты с нами, родная.
Маша приложилась щекой к его небритой щеке и прошептала:
– Да, видно, знатно я вчера покуролесила...
– Вчера? Звезда моя, какое там вчера, посмотри на себя. Ты здесь уже четыре месяца лежишь!
Маша осознала сказанное Гектором и застонала.
– Гек... Это Леттуа Гири... Если бы я знала...
– Потом всё расскажешь, Виола... Маша. Ты в медсекторе Лунного БИМПа, тебе нужно...
Но в этот момент в палату вошёл Владимир Галактионович и отобрал Машу у Гектора. И пока Машу нещадно мял, возвращая к жизни затёкшие члены, Карлос Альпеджио, она восстанавливала в памяти то, что видела, будучи Цессой, и думала, что со всем этим ей теперь делать.
Маэстро после выписки дал Маше официальные семь дней отпуска для восстановления, однако и он, и сотрудники бюро уже хорошо понимали новый статус бывшей обычной агентессы: прямые задания от Директора БИМПа, личные встречи с ним, проекты планетарного размаха, которые проводятся после выявленных Машей нарушений... Неофициально Маэстро практически вычеркнул её из списка работников, занимающихся текущей работой отделения, а Машины дела, что скопились у неё на столе, потихоньку начал раздавать другим сотрудникам. Теперь агентесса числилась в городском отделении лишь официально, занимаясь делами, в основном, Лунной Базы, и по расписанию на рабочем месте её уже и не ждали.
Однако Маша вместе с Гектором пришла через день и по расписанию.
Катя, увидев подругу, в притворном удивлении всплеснула руками:
– Боженьки ж мои, какая птица к нам залетела! И Гектор с тобой! Наконец-то, к нам зашёл мужчина...
Она обнялись.
– Ну чего ты, - смущённо улыбнулась Маша, - вот, видишь, пришла же.
– Молодец, что пришла. Но, думаю, опять по своим секретным делам улетишь.
– Улечу, - грустно согласилась Маша, - пока все эти расследования идут, придётся помотаться по свету. Сейчас вот зашла поработать на поисковом терминале, да и почаёвничать перед этим. Зови девчонок!