— Э-э-э, да! Скажите, райн Донни, а вот… глаза? — Дон непонимающе задрал брови. — Я знаю, что не следует смотреть вампиру в глаза, и знаю, почему, — заторопился Берт. — Но здесь, у вас — всё наоборот! Не люди глаза отводят, а вы их прячете. Почему? — Дон поморщился, у Берта упало сердце. Кажется, он всё-таки умудрился задеть неудобную тему… И ошибся. В голосе Дона прозвучало чуть ли не сочувствие:

— Понимаете, райн Берт, когда кто-то ведёт себя… неадекватно или просто нелогично — возникает огромное искушение взять его на взгляд и заставить вести себя правильно. Но вот это как раз неправильно, принуждение — злейшее нарушение свободы воли. Разрешается это только в форс-мажорных обстоятельствах или для спасения жизни — человека или своей. Это часть клятвы ле Скайн. А если удаётся доказать, что сделано это было ради материальной выгоды — это уже преступление, карающееся стиранием личности. С учётом того, что у нас, кроме личности, ничего по сути и нет… Понятно, да? Вас ещё что-то интересует? Нет? Тогда я откланяюсь, пожалуй, — встал Дон.

Это я веду себя неадекватно и нелогично, понял Бертольд. И они прячут от меня глаза, потому что это я — я! — их искушаю! А они пекутся о моей свободе воли. О свободе изображать из себя недоверчивого и подозрительного дурака… Господи, прости меня, грешного, я с ними здесь с ума сойду…

— Райн Донни, скажите, они что — собираются открыть портал в мой мир? — Дон уже шагнул в свой портал, когда Берт, поглощённый переживаниями, сообразил задать этот вопрос.

— Если поймут, как это сделать, — обернулся Дон. — Хотите домой? Не сомневайтесь, о вас не забудут и обязательно вам это предложат. Только никто пока не знает, удастся ли это вообще. Спокойной ночи, райн Берт. Если ощутите настоятельную потребность поговорить, скажите райну Фрамину, я постараюсь навестить вас при первой возможности. Да, ещё одно. Надеюсь, нет нужды напоминать, что всё, доверенное вам, разглашению не подлежит? Не такой уж я радикал, как попытался представить меня Йэльф, просто любопытен от природы, — иронизируя над самим собой, развёл он руками. — Не люблю тайн, но не от общества, а от меня лично. Люблю всё знать, понимаете ли. Вы, как я заметил, тоже весьма любознательны, — усмехнулся он. — Но, учтите: ваше сотрудничество нужно Старейшинам, потому вам и отвечают на многие вопросы — информация за информацию. Но это не значит… Вы понимаете?

— Да… Спасибо вам, райн Донни! — спохватился Берт. Дон кивнул, портал погас, а Берт ещё долго сидел, уставясь глазами в белёную стену. В голове крутилось всё, увиденное и услышанное за этот вечер, но без осмысления. Слишком много оказалось этого «всего», думать Берт был пока просто не в состоянии, только перебирал в уме картинки. И, ах, чёрт побери, прости Господи, кажется, ему нравятся эти ребята! Какие воины Христовы получились бы! Бесстрашные, хладнокровные… мда… Буквально. Зато эти их «правильно-неправильно» — это так удобно! Какая жалость, что ему запретили проповедовать! Если бы удалось их убедить, что быть католиком — правильно… А может?.. Но нет, вздохнул Берт. Райн Донни тут же «устранит носителя опасной идеи», ни на миг не утратив ни унции своей любезной доброжелательности, тут сомневаться не приходится. А жаль! Ах, как жаль! По всему видно, что никаких чувств к вампирам его родного мира, как выяснилось — заурядным кровяным пьяницам, эти ребята не испытывают, а уничтожать их могут чуть ли не щелчком пальцев! Как было бы здорово, если бы они согласились очистить его мир от этой нечисти! Но об этом и мечтать нельзя. Или можно?

Они сидели у одноногого стола над Свиллой, Ника и Зора с визгом брызгались водой у берега. Купаться Лиса не разрешила, только босиком побегать: середина Жатвы, вода уже холодная, да и вечер уже. Всё равно, конечно, мокрые будут с ног до головы, но хоть не сразу.

— Лиса, слушай, давно хотел спросить… Не хочешь — не отвечай, сразу говорю! — Лиса подозрительно покосилась на Дона. О чём это он? Такие подходы, упс, однако! — Понимаешь, это уже второй раз, когда я не могу себе представить человека входящим в «Золотой лис». И вышибалу ты не держишь. Да и незачем, получается: я ни одной драки не помню за четыре года. Это у тебя какое-то заклинание работает?

— Нет, — вздохнула Лиса. Наблюдательный, зараза! Вот и дома-то почти не бывает, а заметил! — Я тебе скажу, Дон, но! Если ты! Кому-нибудь! Когда-нибудь! — погрозила она Дону маленьким крепким кулаком, и ещё больше пообещала взглядом.

— Могила! — осенил себя серпом заинтригованный Дон.

— Это не заклинание, Дон. Это Рола.

— Рола? — Лиса покивала. — В каком смысле — Рола?

— Она Граничник, Дон. По крайней мере, насколько я понимаю, — Дон задрал брови. Ни о каких пограничниках он и понятия не имел. — Я ещё в первый раз, как с ней познакомилась, очень удивилась тому, что почувствовала в Видении. В первый момент — тяжеленная, как я не знаю что. Как гора на плечи упала. А потом — хлоп, и всё. Только тепло осталось, как от луча солнца, и то на грани восприятия. Я тогда столько литературы перелопатила — ты не представляешь! Это ж, можно сказать, профессиональная гордость задета у меня была — нигде таких описаний нету, не говорили нам про такое ничего! И ведь нашла! Правда, только в виде гипотезы. Понимаешь, у людей способности связаны с полом. Зовущие и Слышащие — только мужчины, и маги в основном мужики, магия среди женщин — очень большая редкость, разве что целительство, но, всё равно, редкость. А у женщин — только Видящие. Вот автор и пытался вычленить, какая ещё способность может быть у женщин. У мужчин-то две, а у нас получается одна. И приводил ста-арую телегу про Граничников, чуть ли не сказку. Не про тех, что до войны границы государств охраняли, а про мистических таких тётенек, рядом с которыми ничего не происходит. Их по-разному ещё называли — Талисманки, Берегини, Обережки. Да у меня копия снята, могу показать.

— Да ну! Лучше сама расскажи! А то опять скажешь, что только тушка домой дошла, а мозги, как Ухты, в бумажки закопал!

— Расскажу, — хмыкнула Лиса. Надо же, запомнил, что она ему как-то раз высказала, обидевшись на его отсутствующий вид! А что? Неправа? Пришёл домой — так и занимайся домом, а не хочешь, так зачем пришёл? — Но не вздумай кому проболтаться или планы насчёт неё строить. В общем, суть в том, что ни одно существо, несущее угрозу, к Граничнику не подойдёт даже близко. Забудет, или просто не захочет. О делах каких-нибудь вспомнит, или ещё что-нибудь — но не подойдёт. Про силу воздействия и площадь охвата никто ничего не знает. У Ролы, как я поняла, диаметр с длину нашей улицы. Вот сколько здесь живём — ни одной драки! А ведь почти окраина! Через две улицы от нас — такая же корчма, «Синий дракон», там что ни день кого-нибудь лупят! А к нам их завсегдатаи даже нос сунуть не пытаются, будто и вообще не знают о нашем существовании. А помнишь… да нет, не можешь ты этого помнить. Короче — была волна ограблений по всему городу, давно, через год, как мы приехали. Кучу народу обнесли — кроме нашей улицы и соседней. Вот, как круг кто-то прочертил, и сказал: сюда ни-ни! В общем, тот дядька в статье пишет, что гипотетически они, мол, должны существовать, но никто ни разу не смог их засечь вживе, чтобы исследовать и использовать. А какая, мол, могла бы быть польза: в нужном месте расселить Граничников — и спи спокойно! Но, чтобы найти хоть одного, нужно перелопатить жуткую массу статистических данных, а местные жители, бяки такие, сведения зажимают и сотрудничать не хотят! А я теперь даже смогла бы ему объяснить, почему их фиг отловишь! Потому, что я, например, за Ролу любому пасть порву! И тебе тоже! Потому, что она — гарант моей спокойной жизни, моего благополучия! На нашей улице за детей можно не бояться, даже если уже стемнело — а где ещё такое место есть? У нас тут даже пьяницы — мирные и благодушные, и психи сюда не забредают! Здесь получился маленький замкнутый такой мирок, и никакие нехорошие и злобные ребята сюда не ходят. Это, конечно, мои домыслы, абсолютно бездоказательные, но статистика — вещь упрямая! Не просто же так мы о всяких происшествиях только по видеошару узнаём? И так — все двенадцать лет. Круто?

— Да-а, дела-а… — впечатлился Дон. — И ты думаешь, что это именно она? А, хотя, да. Видение, да? Тяжесть, надо же!

— Да, — энергично кивнула Лиса. — Ни у кого, ни разу с таким не сталкивалась. Видимо, это так и работает. Подсознательное давление, как проверка на вшивость. Видимо, то, что в Видении определяется, как гниль, ею и является. Подтачивает личность, понимаешь? И… в общем, как-то это связано, я чувствую. Причём, сама Рола об этой своей способности — ни сном, ни духом! Даже не догадывается! Живёт себе, и всё. Это, видимо, как инстинкт. Знаешь, есть такие люди, у которых вся жизнь, как говорят — благополучно складывается. Вот, это оно, как я думаю. Вот представь: ждёт тебя за углом грабитель. И вот ты уже к углу этому подходишь, а он вдруг — ну, не знаю… вспоминает, что кран в ванной не закрыл! Или живот у него вдруг схватит. И он уходит. И ты не получаешь по голове! И даже не узнаешь никогда, что, свернув за угол, мог огрести массу новых впечатлений! Вот, как-то так.

— Да-а… Интересно, а Найджел смог бы тебя навестить? — загорелся Дон, но Лиса сразу поняла направление его мыслей.

— И не вздумай, экспериментатор хренов! — вызверилась она. — Ещё ты мне!.. Да я тебя!.. Ух! Вот попробуй только! Ещё всякую шушеру ты мне сюда таскать будешь! Ах, ты!.. Да я тебе!..

— Ай! Лиса! Я не буду! Ай! Не надо полотенцем!

Дети остались без должного пригляда, но из воды вылезли сами. Смотреть, как Никины папа с мамой по берегу друг за другом носятся — это ж веселей гораздо! Даже поболеть можно: па-па, па-па! Да-вай, да-вай! И не ругаются они, это игра такая. Вон, уже целуются. Зорины папа с мамой так не бегают — старенькие уже, наверно. Или, просто, оба — люди. Вот Нике повезло-то! Даже завидно.