Шрифт:
Перед тем как вернуться в дом, я замечаю в почтовом ящике письмо. Совсем заработавшись, я не проверяла почту уже несколько дней. Тем более что после смерти Наставницы даже газет не выписываю.
Вынув из ящика длинный белый конверт, я смотрю на имя отправителя. Икэда Сатору? Не знаю такого. Но адрес указан здешний, да еще и приписано: «Канцтовары Цубаки»… Может, почта перед праздниками извещает о том, когда заработает снова? Надо бы это запомнить, думаю я и, зайдя в дом, вскрываю конверт ножом для бумаги.
Надрывать конверты руками Наставница не позволяла мне никогда. И я до сих пор стараюсь вскрывать любые конверты только специальным ножом.
Надеюсь, в эти последние дни уходящего года Вы здравствуете достойно.
Позвольте поблагодарить Вас за беседу. Ваши советы очень мне помогли.
За всю мою жизнь на меня так серьезно не сердился еще никто. Даже мои родители. Так что поначалу я жутко расстроился. Но, уже отъезжая с вокзала Камакуры обратно в издательство, снова задумался над Вашим вопросом: почему я вообще решил стать издателем?
До сих пор я себе такого вопроса не задавал, так что мысль была мне в диковинку. И я ответил: потому что хотел писать так, чтобы это нравилось другим.
Заявку для рецензента я написал в итоге сам. А он ее отклонил. Но я не собираюсь сдаваться. Буду писать ему снова и снова, пока он ее не примет.
Напоследок еще раз спасибо за Ваши искренние и серьезные слова.
В надвигающихся холодах прошу Вас еще внимательнее беречь Ваше драгоценное здоровье.
Икэда
P. S. Не считая рабочей переписки, это первое письмо в жизни, которое я написал сам!
Я представила, сколько душевных сил ушло на это письмо у Икэды. Бедняге все-таки удалось побороть гордыню! Хотя, конечно, больше всего меня рассмешил его упрямо всклокоченный почерк. Если таким почерком парень переписывается с коллегами и партнерами по работе, неудивительно, что никто не принимает его всерьез!
И все-таки это письмо он наконец-то писал словами, которые родились в нем самом…
Когда-то в эту ловушку довелось попасться и мне. Слишком уж долго я не могла смириться с тем, что вколачивала в меня Наставница. А именно с мыслью о том, что настоящий Воин Тени — это профессионал, который с одинаковой готовностью и равной улыбкой берется за любое письмо от любого клиента. Даже если с посланием он не согласен, а от клиента его тошнит.
О тех своих страданиях я уже почти позабыла, но письмо Икэды всколыхнуло их вновь. Ну и слава богам. По крайней мере, на земле стало еще одним написателем писем больше…
Оттого ли, что замена о-хараи над входом в «Цубаки» наложилась на неожиданное письмо Икэды, в моей голове что-то сдвинулось. Не выпуская послания из рук, я завалилась на диван и перечитала весь текст сначала.
Сегодня, если подумать, даже среди моих ровесников чуть ли не больше половины тех, кто посылает новогодние открытки по электронке. Что же говорить о сверстниках Икэды, еще лет на пять младше меня? Среди них человек, за всю жизнь не написавший письма от руки, не удивляет уже никого… С этой тяжелой мыслью я провалилась в сон.
А когда я вновь открыла глаза, вокруг меня была мгла. И непонятно откуда доносился голос моей соседки:
— Поппо-тян? Ты дома?
— Да-а! — преувеличенно бодро отозвалась я и села.
— Может, сходим ударить в колокол?
Тут я наконец вспомнила, какое сегодня число. Сколько же я спала?
— Я сейчас! — спохватилась я. — Мигом соберусь!
Вскочив с дивана, я замотала шею шарфом. Надо же так проспать! Издалека уже доносились мерные колокольные переливы. Буддийских храмов в Камакуре много, и в последнюю ночь уходящего года они дают своим колоколам потрезвонить от всей души [60] .
60
В ночь с 31 декабря на 1 января колокола в каждом буддийском храме Японии бьют ровно 108 раз. Эта традиция называется Дзёя-но-канэ (колокола в канун нового года). Согласно буддийским верованиям, человек одержим заблуждениями бонно — злобой, завистью и многими другими, которых в общей сложности насчитывается 108. С каждым ударом колокола человек очищается от очередной страсти. 107 ударов совершаются до полуночи,
а последний, 108-й, звучит уже с началом очередной даты, чтобы предостеречь людей от заблуждений в новом, только что начавшемся году. В некоторых храмах прихожанам разрешают принять участие в церемонии и ударить в колокол собственноручно.
По затихшим вечерним улочкам мы с госпожой Барбарой выбираемся к речному берегу. Ее шею обнимает ностальгическое меховое кашне из рыжей лисицы. Очень похожее иногда надевала Наставница. Видимо, в свое время лисий мех был у японских модниц в большом почете. И только теперь еле слышно отдает нафталином.
На холодном ветру мы идем, прижимаясь друг к дружке — локоток к локотку. С наших губ слетают одинаковые облачка белоснежного пара. Меж сливовых крон, растерявших последние листья, мерцают звезды.