Не хотелось бы остаться здесь одной под надзором работницы, которую мы нагло обманули. Я перестану тревожиться только тогда, когда выжму из этой библиотеки всю нужную мне информацию. Если в случае с ложью родителям всё, что меня ждало, — ссора и выговор, то сейчас потери могут оказаться крупнее. А с Люцифером, хоть я и не хочу это признавать, мне будет спокойнее.

— Какие мы настойчивые, — подтрунивает он, и я уже начинаю жалеть, что сказала остаться. — Вообще мы договаривались только о том, что я помогу тебе пройти в библиотеку, но, если сама Виктория Уокер жаждет моей компании, как я могу ей в этом отказать? — на лице Люцифера появляется такая довольная улыбка, словно он заполучил то, о чём давно мечтал, и я закатываю глаза от собственной беспечности — самовольно потешила его эго, молодец!

— Какой же ты самовлюблённый, — бросаю я через плечо и огибаю Люцифера с другой стороны, начиная проходиться взглядом по корешкам книг, изредка вынимая их с полки, чтобы удостовериться, что это не то, что мне надо. — Учти: я не Ости, и на меня твои уловки не действуют.

Люцифер стоит на удивление близко ко мне, не обращая внимания на, пусть и небольшое, но всё же количество студентов, оказавшихся здесь по своей — или не очень — воле. Благо, к нашему отделу близко никто не подходит, и это играет мне на руку, не заставляя ускорять поиски и торопливо копошиться в сотнях книг.

— О, да, — саркастично проговаривает он и то ли от скуки, то ли от каких-то других побуждений начинает помогать мне искать необходимый учебник. — На тебя так сильно не действуют мои уловки, что ты уже в который раз упоминаешь Ости с надеждой на то, что я не замечу твою ревность.

Его всё происходящее только забавляет, пока я недоумевающе стою, развёрнутая спиной к нему.

— Какая ещё ревность? — с совершенно искренним непониманием спрашиваю я, пока раздражение от столь нарциссичного диалога только возрастает. — Ты слишком недооцениваешь меня и переоцениваешь себя.

— Может быть, — пожимает он плечами. — Только вот твои глаза, загорающиеся каждый раз при виде меня, говорят об обратном, — произносит Люцифер, а я не могу сказать ни слова: их слишком много, чтобы сформулировать во что-то связное и понятно выразить свою мысль.

Как можно было перепутать азарт, вызванный банальным интересом, с ревностью? У самого черти в глазах пляшут во время каждой нашей перепалки, но я ведь не пытаюсь указать на это. Понимаю же, что он, как и я, в жизни не признается, что наши споры, желание доказать собственную правоту, отстоять своё мнение и, если повезёт, принять победу невольно заставляют вступать в них снова и снова, и каждый раз финал абсолютно не предсказуем — его не сможем предугадать ни мы, ни окружающие, ни ясновидящие.

Мы знакомы всего несколько дней, чуть меньше недели, а он уже успел почти что поселиться в моей голове, всё время вынуждая представлять наши очередные разговоры и то, чем они закончатся на сей раз. К слову, я ещё ни разу даже близко не угадала, как пройдёт наша встреча. Это похоже на некое соревнование с самой собой: одна сторона меня словно специально подкидывает мысли о Люцифере даже в, казалось бы, самые не подходящие для этого моменты, пока другая, напротив, всеми силами пытается выудить его из моей головы до того, как это зашло слишком далеко. А самое страшное то, что я сама не имею представления о том, нравится мне это или нет.

Я поворачиваюсь лицом к Люциферу с вызывающе сложенными на груди руками. Всё, на что меня хватает, — беззвучно открывать и закрывать рот в поиске таких слов, которые он не смог бы перевернуть с ног на голову, но не нахожу ничего подобного. Я даже не замечаю, как быстро в его компании забываю о такой важной для меня минутой ранее книге. Люцифер тихо посмеивается, наблюдая за тем, как на моём лице со стремительной скоростью одна эмоция сменяет другую, и опирается одной рукой о стеллаж позади меня. Разница в росте заставляет его смотреть на меня сверху вниз, но взгляд его нисколько не высокомерный. И это позволяет мне чувствовать себя комфортно, не думать, что мы с ним на разных уровнях.

Его рука, находящаяся сбоку от меня, словно останавливает, чтобы я не уходила. Но я знаю: при желании я бы без проблем освободилась и вернулась к первоначальной задаче прихода сюда, а он не стал бы давить и силой останавливать. Но желания нет, а потому я продолжаю стоять неподвижно.

Глаза Люцифера выражают что-то новое, ранее не известное мне. А может, я просто не замечала этого. Кажется, словно он смотрит на меня даже с интересом, да с таким, который я не замечала в нём никогда. Ощущение, словно до этого момента он оставался абсолютно равнодушен ко всему, а сейчас резко переменил собственное восприятие.

— А знаешь, Непризнанная, — его бархатистый голос нарушает внезапно воцарившееся молчание, возвращая меня в реальность, — мне даже нравится твоя настойчивость.

Я молчу. С одной стороны, мне не должно быть дела до того, что там ему нравится или нет, а с другой… Хочется проявлять в себе это качество ещё больше.

Если Люци, пусть и медленно, но так внимательно отмечает каждую деталь моего характера, могу ли я позволить себе думать о том, что он начинает испытывать то же самое, что и я? Или, может, Люцифер просто играет со мной, чтобы скоротать время между надоедливыми встречами с теми, кто ему вовсе не интересен?