Вызов перенаправился на голосовую почту. Сейчас идут уроки, поэтому телефон, должно быть, выключен.

Чувствуя нарастающую панику, он позвонил в приемную школы.

— Люк и Саймон Йегеры, восьмой класс, — выпалил он. — Они оба сейчас в школе? Никто не пытался их забрать в последние двадцать четыре часа?

— Одну минуту… Вы — мистер Йегер?

— Да. И это срочно.

— Минуточку. Я проверю.

В трубке зазвучала музыка, как это обычно бывает во время удержания вызова. Мелодия должна была успокоить. От нее должно стать легче на душе. Однако ни один родитель еще не звонил в школу в состоянии такого стресса и тревоги. В этом Йегер был уверен. Ну давай же. Давай.

Йегеру уже начало казаться, что прошла целая вечность, но секретарша вновь заговорила:

— Вчера вечером приехала их мать, чтобы повидаться с мальчиками. Она забрала их на пикник у моря.

Йегер почувствовал, как кровь стынет в жилах. Школа располагалась на побережье графства Сомерсет, и он часто водил мальчишек к гавани, чтобы угостить рыбой с жареной картошкой. Однако Рут по вполне очевидным причинам посещала их гораздо реже.

— Похоже, она приходила попрощаться перед поездкой за рубеж. Мальчики вернулись еще засветло. Они оба здесь. Если вы волнуетесь, могу сказать им, чтобы перезвонили вам после урока.

Йегер едва мог дышать.

— Будьте добры. Огромная просьба! Как только смогут, пусть позвонят.

— Разумеется. Примерно в три сорок пять.

— И еще кое-что. Моя… жена не упоминала о том, куда она направляется?

— Я не в курсе. Однако мальчики могут знать больше.

Йегер поблагодарил секретаршу и прислонился спиной к холодной бетонной стене. Как он мог докатиться до того, что начал подозревать собственную жену в похищении сыновей? Разве она способна вернуть их в лапы мучителя? В последнее время Рут вела себя настолько непредсказуемо, что, если она попала под влияние людей Каммлера, возможно все. Если, конечно, ее действительно увезли они.

У Йегера кружилась голова. Он уже не знал, что и думать. Однако в одном он был уверен: все, что случилось с его семьей, — дело рук Каммлера. Прямо или косвенно, но это его вина. Его мрачный ебанутый мстительный стиль просматривался во всем.

Пришло время покончить с ним раз и навсегда.

24

Хэнк Каммлер свирепо оглядывал собравшиеся в комнате фигуры. Его вытянутое лицо было скрыто тенью, но глаза хищно сверкали.

— Вам не нравится? — требовал он ответа. — Это ранит ваше раздутое самомнение? Угрожает вашим должностям и влиянию? Так позвольте спросить, в чем вообще смысл влияния и власти, если вы не готовы использовать их во имя Рейха?

Человек примерно того же возраста, что и Каммлер, — Фердинанд Борман, сын Мартина Бормана, банкира Гитлера, — нахмурился. Его характер сильно отличался от порывистого нрава Каммлера, и он сам прекрасно это осознавал. В тех вопросах, в которых Каммлер был одержимым, безжалостным и предельно целеустремленным, Ферди, как его называли друзья, казался более осмотрительным и консервативным. Он был прирожденным банкиром. В какой-то мере бухгалтером. Счетоводом, как однажды метко заметил Каммлер. Что ж, быть может, Каммлер и был Серым Волком, однако они все еще работали в команде, и это требовало определенной отчетности.

— Дело в том, что досудебное урегулирование по «Майн кампфу» несет определенные риски, связанные с возможными проверками, — произнес он. — Таинственная фигура заявляет права на авторские отчисления фюрера. Интерес прессы неизбежен. И мы должны предвидеть, что это привлечет к нам внимание. Внимание, которое может создать… сложности.

Каммлер прошел через комнату и распахнул занавески. В помещение полился свет, чудесный солнечный свет, который бывает ранней весной. Он бросил взгляд на идеально подстриженные газоны. Да уж, Фердинанд Борман неплохо устроился. Управлять цюрихским банком с глобальным охватом — дело прибыльное, и превосходное загородное имение — тому доказательство.

Однако в этом и заключается проблема. Борман и остальные Kameraden заплыли жиром и обрюзгли, попавшись в ловушку богатства и власти. Ни один из них не делал ровным счетом ничего, чтобы возродить рейх, вернуть наследие фюрера, исцелить человечество от болезни.

А оно, именем Господа, было больнo.

Он, Хэнк Каммлер, сын генерала СС Ганса Каммлера, пожертвовал многим. Своим постом замдиректора ЦРУ. Своими друзьями. Своей свободой. Даже лицом. Он провел рукой по свежим шрамам. Пожертвовал внешним видом — ястребиными аристократическими чертами Каммлеров. И все ради дела.

Однако теперь требовалась еще бoльшая жертва, и он был готов ее принести. Начать пожар, чтобы выжечь мертвые деревья. Уничтожить все, чтобы начать заново. И он с удовольствием будет сидеть и смотреть, как мир горит.

Но как воодушевить людей, собравшихся в этой комнате?

Он посмотрел на часы.

— Шесть сорок пять вечера четырнадцатого марта. Сегодня молдавский рейс поднимется в воздух. Если все пойдет по плану, то доставку можно будет ждать в течение семидесяти шести часов.