Статья «Новейший кандидат на авторство "Слова о полку Игореве" – Йосеф Добровский» (при внутренних отсылках: «О Добровском…») посвящена разбору недавно вышедшей книги Э. Кинана, развивающей гипотезу о том, что СПИ создано Й. Добровским.

Статья «Можно ли создать "Слово о полку Игореве" путем имитации» (при внутренних отсылках: «Об имитации…») посвящена дополнительному анализу гипотезы о создании СПИ методом простой имитации реальных древних рукописей.

Параграфы, включенные в текст лишь во втором или в третьем издании, помечены добавочными буквами. В первой статье это § 13а, 14а, 14б, 14в, 35а, во второй – § 1а.

Для удобства читателя в конце книги в качестве приложения дан также сам текст СПИ.

Цитаты из СПИ приводятся по первому изданию 1800 г. (если необходимо, то с конъектурами, которые в этом случае отмечаются угловыми скобками), но без обязательного соблюдения принятых в этом издании словоделения, заглавных букв и пунктуации (подробнее см. «Аргументы…», § 6).

Для указания места цитаты внутри памятника используется нумерация «звеньев» текста, принятая в критическом издании Р. Якобсона (1948: 133–150). После цитаты ставится просто номер звена, например: С?длай, брате, свои бръзыи комони (21) . По номеру звена читатель легко найдет это место в приложении.

Особо подчеркнем: эта книга – не описание языка СПИ как таковое. Ее единственная задача состоит в том, чтобы изучить проблему подлинности или поддельности СПИ. Анализ языка СПИ нужен нам лишь в рамках, определяемых этой основной задачей.

Участников дискуссии о происхождении СПИ (да и просто всех имеющих свое мнение об этом вопросе) обычно называют соответственно сторонниками подлинности СПИ и сторонниками его поддельности. Но в слове «сторонник» заложена отчетливая коннотация субъективности и пристрастности, равно как презумпция неизвестности того, на чьей же стороне истина. И, к сожалению, большинство участников дискуссии вполне оправдывают эту коннотацию, будучи готовы защищать свою версию «до последней капли крови», совершенно независимо от того, что им говорят оппоненты.

Рискуя вызвать усмешку у недоверчивого читателя, я все же позволю себе сказать, что, начиная работу над данной проблемой, я не имел ни готового мнения о том, на какой стороне истина, ни желания, чтобы она оказалась именно на такой-то стороне. Проделав всю эту работу, я пришел к определенному решению – пусть не стопроцентному, но все же во много раз более вероятному, чем противоположное решение. Но даже и после этого я не хотел бы принять на себя наименование «сторонника» в том смысле, о котором сказано выше.

Автор не может не знать итогов своей работы, и ему нелегко строить изложение в точности таким же образом, как если бы он сам узнал об этих итогах лишь в конце книги. Неслучайно участники данной дискуссии почти всегда начинают с объявления своей позиции по основному вопросу (о подлинности или поддельности СПИ), после чего разбор любого частного вопроса уже строится по схеме «почему и в данном пункте объявленная с самого начала позиция верна».

Несмотря на трудность этой задачи, в основной статье настоящей книги я стремился к тому, чтобы рассматривать противостояние двух основных версий происхождения СПИ как противоборство с неизвестным исходом. В частности, переходя к разбору очередной языковой черты СПИ, я вновь взвешиваю обе основные версии, не опираясь на то, что при разборе предыдущей черты (или черт) одна из версий была признана намного более вероятной, чем другая.

Сказанное относится к основной статье («Аргументы…»). Но после того, как в заключении этой статьи конечный вывод сделан, дальнейшие статьи уже написаны с учетом этого вывода.

Приношу благодарность Е. А. Гришиной, Е. В. Падучевой, С. М. Толстой, Б. А. Успенскому и В. А. Успенскому за сделанные ими замечания; В. Л. Янину за возможность воспользоваться его экземпляром книги Зимин 1963 (полученным от автора); В. М. Живову за замечания и за возможность ознакомиться с его работой (в тот момент еще не опубликованной), содержащей критику гипотезы Э. Кинана о Й. Добровском как авторе СПИ; В. Б. Крысько за замечания и за то, что он обратил мое внимание на необходимость ближе ознакомиться с работами К. Троста, М. Хендлера и Р. Айтцетмюллера о происхождении СПИ (в некоторых случаях ниже использованы также его критические замечания по поводу этих работ); Л. А. Бассалыго за замечания и за идею оформления обложки; М. Н. Толстой за замечания и за бесценную помощь при подготовке книги к печати.

А. А. Зализняк

§ 1. Происхождение «Слова о полку Игореве» вот уже два столетия остается предметом дискуссии. Основной вопрос, интересующий как специалистов, так и широкую публику, состоит здесь в том, является ли оно подлинным древним сочинением или поздним сочинением, имитирующим древность.

Главная техническая проблема, которую необходимо решить для ответа на указанный основной вопрос (интересующая уже только специалистов), связана с тем, что имеются многочисленные текстуальные параллели (полные совпадения или близкие сходства), неслучайность которых находится вне сомнений, между СПИ, описывающим поход 1185 г., и Задонщиной, описывающей Куликовскую битву 1380 г. (и созданной в интервале между самой Куликовской битвой и 1470-ми годами, к которым относится ее самый ранний дошедший до нас список). Необходимо так или иначе объяснить эти параллели.

Конкурируют две основные версии: 1) о раннем создании СПИ – до Задонщины; 2) о позднем его создании – после Задонщины. В первой версии параллели между СПИ и Задонщиной, естественно, объясняются как заимствования из СПИ в текст Задонщины, во второй – наоборот. Соответственно, можно говорить о версии первичности СПИ и версии его вторичности.

Капитальный факт, не оспариваемый никем, состоит в том, что язык СПИ намного архаичнее языка Задонщины. Следовательно, если СПИ создано позднее Задонщины, то автор писал не на языке своего времени, а имитировал древний язык. Таким образом, противопоставление версий первичности и вторичности можно представить также и в следующем виде: либо СПИ написано на языке своего времени, либо его язык есть имитация языка, на несколько веков более древнего.