Шрифт:
— В данном случае причина действительно не он. Так кто? — Карим нависает надо мной скалой. — От тебя пахнет страхом. Кто тебя запугивает?
Глава 20
— Почему это вас интересует, Карим? — во рту пересыхает, голос звучит глухо.
— Меня интересует все, что с тобой связано, — приближает свое лицо к моему, в нос ударяет горьковатый запах его парфюма, — Виктория.
— Почему? — повторяю вопрос пересохшими губами.
Он никогда не подходил настолько близко, между нами всегда была дистанция.
Карим смотрит на меня неотрывно. Вблизи его глаза завораживают сильнее, темно-карие со светлыми переливами и практически черная радужка, я будто смотрю в калейдоскоп, где собственное отражение видится в разных фрагментах.
— Ты мне не чужой человек, — очень тихо, проникновенно.
— Я ваш работник, — так же шепотом в ответ.
— Виктория, Виктория, — качает головой, мое имя он произносит с придыханием, оно звучит таинственно, завораживающе, — Если бы все было так просто…
— Карим, я не… — не дает мне договорить, кладет палец мне на губы.
Тут же выдыхает со свистом. На миг закрывает глаза.
Резко отстраняется.
— Твои личные проблемы, отражаются на работе. Значит, надо их решить. И как я говорил, ты мне не чужой человек, ты можешь все рассказать.
— У меня сестра беременна и… — дальше замолкаю.
Мне безумно хочется излить душу, хоть немного скинуть ношу. Но я вовремя себя останавливаю. Раз я уже совершила подобную ошибку, рассказала Косте. И этого себе никогда не прощу. Из-за меня он пострадал так, что уже не исправить. Если бы брат не влез в разборки с отцом, его бы никто не тронул.
А что теперь? Подставить Карима?
Мой начальник не всесильный миллиардер. Он просто бизнесмен, у которого вполне успешная, но довольно скромная фирма.
И пусть у нас с боссом неплохие отношения, но вряд ли этого достаточно, чтобы взваливать на него позорную правду. Достаточно того, что он знает про Дениса.
И невзирая на все я бы рассказала… Но еще один удар не переживу. Я знаю отца, страдают все, кто переходит ему дорогу.
— Больно, — утверждает, и у самого в глазах какая-то непонятная боль.
Что с ним происходит?
— Справлюсь, — кашляю, прочищаю горло.
— Виктория, ты можешь быть со мной откровенна.
— Спасибо, Карим, за ваше участие. Но мне только нужна отсрочка. Я очень хочу поехать, — говорю и вижу, как в темно-карие глаза чернеют.
— Опять это… вы… сколько можно, — стискивает челюсти так, что желваки ходуном.
Пожимаю плечами. От начальника исходят волны дикой, животной энергии, чего ранее я не чувствовала. Теряюсь.
— Вы мой шеф.
— Иди, Виктория. Если будешь готова к разговору, приходи, — отворачивается к окну.
Снова превращается в непроницаемую скалу.
— А как насчет отсрочки?
— Я не могу поставить на паузу бизнес из-за твоих проблем, — холодный ответ.
— Извините, что вас подвела…
Он ничего не отвечает. Тихо закрываю за собой дверь.
На душе еще паршивей, чем было. Иду к себе в кабинет и пробую заняться делами. Работа обычно помогает, а тут мысли не дают сосредоточиться. Я судорожно ищу выход… и пока только один вариант в голове. То, чего бы совсем не хотелось…
Во второй половине дня мой телефон подает признаки жизни.
— Костяяя! — ору в трубку как ненормальная. — Ты в больнице?
— Ох, как визжишь, сестренка, — голос уставший.
— Отпустили!
— Типа того, — вздыхает.
— В какой ты больнице? Я приеду.
— Сейчас не надо. Позже.
— Почему?
— Не надо тебе меня таким видеть.
— Костя! Надо!
— Что ты ему пообещала за меня? — слышу ярость в изможденном голосе.
— При встрече расскажу. Главное — ты цел! Я так переживала!
— Паулину не переводят. С меня снимут обвинения. Вик, ты ему душу продала? Иначе как объяснить его щедрость?
— Кось, ты выздоравливай. Скажи мне в какой ты больнице! Хочу тебя видеть!
— Не отстанешь ведь?
— Неа!
Когда Костя все же говорит, где находится, один камень падает с шеи. Становится значительно легче. Брат в частной, хорошей больнице. О его здоровье заботятся.
Отец выполнил условия. Все случилось даже быстрее, чем ожидала, чем еще раз продемонстрировал свои возможности.