— Звание Никитина — капитан. — полковник сделал паузу, мне так и хотелось спросить его прямо, чего он добивается, но ломать игру Сердюкова не стоило. — И хотя Никитин официально не в нашей бригаде, у него свои цели и задачи, попрошу оказывать содействие и выполнять все его приказы, как старшего по званию офицера. Все ясно?

— Так точно! — вразнобой ответили лейтенанты. Но на этом Сердюков не остановился:

— Пользуясь своим правом старшего офицера присваивать воинские звания вне установленного Уставом порядка, произвожу лейтенанта Синицина в старшие лейтенанты.

Покраснев от счастья, Синицин вытянулся в рост:

— Служу России!

— Вольно, старший лейтенант, а теперь обсудим текущее положение дел. — разговор полковнику давался с трудом. Да и шутка ли, всего четыре дня назад за его жизнь боролись врачи.

— Товарищ полковник, разрешите сказать?

— Говори, Олег. — вот же фрукт этот Сердюков, то капитаном меня при всех объявляет, то так по-мужицки: «говори, Олег».

— Теперь, когда наш личный состав пополнился ротой, можно не сомневаться в нашем огневом превосходстве. Но нам мало что известно о дислокации противника, его огневых точках, уровне его оснащенности средствами поражения. Прошу вашего разрешения провести разведку на территории противника. Я и мои люди готовы выполнить любой ваш приказ.

Легенда Сердюкова про мою личность обрела дополнительные факты — лейтенанты поверили. В глазах полковника блеснули искорки — он оценил мой ответ на его придумку.

— Мы поговорим об этом позже, а сейчас, — проговорил Сердюков, обращаясь к лейтенантам, — постройте личный состав у блокпоста, кроме тех, кто на охранении.

Ординарец-сержант, войдя в комнату, прошел к Сердюкову и что-то зашептал на ухо.

— Все свободны! — отпустил нас полковник, но его голос остановил меня у самой двери.

— Капитан, останься.

«Блядь!» — выругался я мысленно. К чему этот концерт с офицерскими званиями? Какой из меня капитан? Пусть и выгляжу я солиднее и старше обоих лейтенантов, но мы, вероятно, ровесники.

— Потом. — пресек мою попытку заговорить Сердюков, как только Сыч и Синицин вышли. Почти сразу вошел сержант в сопровождении молодой девушки. Встретив ее в Москве, я бы отнес ее к определенной категории женщин с пониженной социальной ответственностью. Но в Москве мирного времени она не выделялась бы так сильно, как сейчас. Высокие сапоги до колен, черные чулки, короткая черная юбочка и полушубок серебристого цвета. Небрежно перекинутая через плечо кожаная сумочка на цепочке. Закончив с нарядом, перевел взгляд на лицо: пухлые губы в темно-красной помаде, зеленые глаза и платинового цвета волосы до плеч. Кожа чистая, но веки глаз сильно подведены тенями синего цвета. Этакий образ разгульной и роковой женщины.

— Юрий Владимирович. — голос у блондинки оказался грудной с приятным тембром звучания. Такие могут свести с ума парой слов, вкладывая в них страсть и томление. Но полковник был стрелянный воробей:

— Давай, Саша, без своих штучек, на меня твое обаяние не действует.

Девушка стрельнула в мою сторону глазами.

— Это свой, мой самый надежный человек и друг. Кстати, познакомься — капитан Никитин. Если со мной чего того — продолжишь работать с ним.

Первой мыслью было, что после ранения полковник тронулся и набирает скорость, как «Сапсан». За полчаса меня произвели в капитаны, а теперь эта блондинка, от которой за версту несет феромонами и с которой мне предстоит «работать». Но день чудесных открытий продолжался — Саша оказалась шпионом Сердюкова, внедренным в Шершневскую группу. Девушка родом была с Рязани, работала блогером в Инстаграме и моделью дома моды в Рязани. В момент начала войны навещала родителей, живущих в Гавриловском.

Во время очередного патрулирования сам Сердюков наткнулся на троих подонков, что тащили девушку в машину. Спасенная из рук насильников Саша в первое время рассчитывала на благосклонность полковника, но он ей предложил другую работу, спустя две недели после того случая. В тот момент Шершнев и его компания уже были выбиты из Спасск-Рязанского и осели в Старой Рязани, заблокировав мост. Зная слабость Шершнева к блондинкам, Сердюков предложил девушке «переметнуться» на сторону противника, чтобы получать информацию из первых рук.

Саша согласилась. Будучи женщиной сильной и умной, она понимала, что оказывает большую услугу и, возможно, строила планы на будущее. Но я видел взгляды Сердюкова и медсестры с больницы, чтобы понять — Саша в пролете.

Ситуация у врага складывалась для нас наилучшим образом — после неудачной попытки штурма по горячим следам ранения полковника Шершнев и Скольников, бывший мэр, поссорились. Первыми по мосту шли люди мэра, Скольников в этом усмотрел подвох, в чем и обвинил бывшего начальника полиции. Едва не дошло до перестрелки, а там еще пришла весть из Касимова — в городе было неспокойно, местные взялись за оружие, чтобы сбросить власть зэков. На какой-то момент, в ходе рассказа девушки, передо мной возникло лицо генерал-полковника, не иначе как его работа. Его очень сильно расстроили известия с Касимова, генерал места себе не находил.

— И вот Скольников ушел со своими людьми в Фатьяновку, это деревня буквально километра не будет. — рассказывала Саша, жеманно улыбаясь.

— А вчера, — девушка выдержала паузу, — они стрелялись между собой. Мой говорит, что они убили троих скольниковских, но я точно знаю, что наши хоронили двоих. Теперь выставили блокпосты у околиц — шершневские и скольниковские, а пост у Оки заброшен. Я сегодня шла, там только двое местных дураков с ружьями стояли. Ну как, Юрий Владимирович, я умница?