— Слушаюсь мой царь, — поклонился он с такой хитрой физиономией, что я понял, что Рехмир явно в голове уже просчитывал, сколько сможет сэкономить, если избавится от всех колесниц разом.

— И да мой царь, — ко мне подошёл примипил, когда я садился на колесницу, — только что прибыл доверенный от господина Пенре, которого мы с Его величеством так ждали.

— Наконец-то, — обрадовался я, — и?

— Сегодня ночью, — лаконично ответил Хопи.

— А кто у нас сегодня по графику? — наморщил я лоб.

— Я сожалею, мой царь, — лицо Хопи было подозрительно грустным.

— Хопи, кто? — я стал злиться, на что нубиец покачал головой и явно нехотя ответил.

— Госпожа Хумай, мой царь.

Я онемел. Прямо физически. Отнялись на мгновение руки, колени подкосились. Нубиец, видя, что мне сделалось дурно, поймал меня за руку.

— Как? — мой голос стал глух, — как это возможно?

— Мы не можем поехать к господину Пенре, мой царь, чтобы узнать, — примипил удерживая меня за руку, хмуро отвечал, — это будет подозрительно. Нужно лишь дождаться ночи и получить ответы на все оставшиеся вопросы.

— Ладно, — я отбросил его руку, ко мне вернулось самообладание, — но если вы с ним ошиблись. Боги… я накажу вас обоих Хопи.

— Я на это надеюсь мой царь, — тихо ответил он, но я уже не слушал, а в бешенстве запрыгнул на колесницу, отобрал вожжи у Тушратты, стал править сам, ускоряя лошадей и пугая его выражением на своём лице.

Весь оставшийся день и вечер я провёл в полной прострации. Не хотелось и думать о том, что Хумай причастна к заговору, но всё, что мне оставалось — это ждать ночи. Как и было заведено, ко мне в спальню Хейра привела Хумай, оставив нас внутри с охраной и ушла дожидаться, когда я засну после секса, а девушку можно будет забрать обратно на женскую половину.

— Моя любовь, — девушка обняла меня и мне пришлось ответить ей тем же, — почему ты напряжён? Я так скучала.

— Дела любимая, дела, — я заставил себя взять её руку, поцеловать мягкие, приятно пахнущие ладошки. Девичье тело доверчиво прижалось ко мне, а я стал гладить её, вспоминая старые ощущения.

Хумай мгновенно стала таять в моих руках и мы быстро перебрались в постель. Сегодня она была яростной, страстной, такой, какой я её помнил в самом начале нашего знакомства, когда она только попала мне в наложницы. Одного раза ей показалась мало и она все силы отдала на то, чтобы я устал, принося нам обоим наслаждение.

— Тебе всё понравилось моя любовь? — после бурного секса и напряжённого нервного дня, я кивнул и поцеловал её.

— Ты была прекрасна любимая, — улыбнулся я, — как наш ребёнок? Как у тебя дела?

Хумай обрадовалась и стала рассказывать, под её разговоры я сделал вид, что глаза мои закрываются и я проваливаюсь в сон.

— Любимый? — через час, когда я делал вид, что уже спокойно и ровно дышу во сне, она обратилась ко мне.

— Менхеперра? — она легонько потрясла меня. Видя, что я не отвечаю, она обратилась ещё к кому-то.

— Быстрее иди держи его, пока он не проснулся.

Внезапно в комнате стало очень светло, раздался звон мечей, крики и я открыв глаза увидел, как сидящая на кровати бледная Хумай смотрит, как сетями пленяют моих ночных охранников. В руке у неё кстати уже был кинжал, чего в принципе не могло быть, так как Хейра обыскивала всех, кто приходил ко мне в личные покои из женского пола, кроме царя Хатшепсут разумеется.

Ко мне подошёл забрызганный кровью Хопи, с обнажённым мечом, также испачканным в крови.

— Госпожа Хумай, — он поднёс меч к её горлу, — отдайте мне пожалуйста кинжал, пока вы им не поранились.

Девушка от своего имени, произнесённым вслух вздрогнула, отбросила оружие в сторону и повернулась ко мне. Слёзы брызнули у неё из глаз.

— Любимый! Это не то, что ты думаешь! Я всё объясню тебе!

— Объяснишь, но не мне, — согласился я, — Хопи всех, кто остался в живых в тюрьму и вытрясите с них всё. И позови мне утром того мастера кожевенника.

Услышав о нём, Хумай стала сползать с кровати, явно лишившись чувств, но меня это уже не трогало. Я безразлично посмотрел на девушку, которую когда-то любил до беспамятства и спокойно сказал.

— А теперь я бы хотел поспать.

— Сейчас мой царь, я только прикажу Хейре убрать кровь, перестелить циновки и кровать Его величества, — склонился примипил, — и меня не будет какое-то время мой царь, я буду лично вести допросы всех, кого мы сегодня арестуем.

— Я на это и рассчитывал, — кивнул я.

Через десять минут ко мне в комнату не вбежала, а влетела Хейра, заспанная, но перепуганная и первым делом бросилась ко мне, упав на колени, попытавшись обнять мою ногу.

— Мой царь, я ни при чём! Я обыскивала её, у неё ничего не было, — запричитала она, — я не знаю, как у неё оказалось оружие.