— Мои возлюбленные подданные, я хочу властью, данной мне богами открыть наш первый Совет, на котором мы обсудим все текущие и будущие инициативы царей по развитию нашей империи, а затем заслушаем отчёты всех номархов, а также их просьбы и пожелания к обоим царям. Обещаю, что буду честным и объективным в том, чтобы воспринимать критику в свой адрес с вашей стороны.

— Ага, как же, — послышалось за моим плечом скептическое хмыканье Рехмира, сказанное очень тихо.

Проигнорировав его, я закончил.

— Поэтому прошу от вас лишь одного — уважение к своим коллегам, пусть их родословные и верования не укладываются в ваши привычные рамки восприятия мира, но на эту неделю, здесь перед нами нет людей, только номархи — правители земель нашей империи Египет!

Судя по скептическим взглядам в мою сторону, последние слова все хотели бы пропустить мимо своих ушей, так что я хоть и не хотел этого говорить вначале, но при взгляде на номархов пришлось это сделать.

— А кто решит своевольничать и злить меня, хотя я потратил кучу денег на то, чтобы вас достойно встретить и разместить, с того я сниму кожу. Надеюсь — это понятно?

Вот тут уже интерес к моим словам стал всеобщий, поскольку даже самому тупому из них было известно, что царь слова на ветер не бросает. Видя, что наконец-то завоевал всеобщее внимание аудитории, я показал на Рехмира.

— Первым выступит верховный визирь, — объявил я, — он расскажет о внедрении нового Налогового кодекса на всей территории империи, а также установлении единых подходов к сбору торговых пошлин и налогов.

— Прошу, — я показал ему рукой на трибуну.

Молодой парень, явно волнуясь, вышел с заготовленной речью и стал зачитывать самые важные изменения, которые вскоре встряхнут Египет. Даром что ли мы всё это время занимались реорганизацией канцелярии сборщиков налогов, переподчиняя её из местных номов в столицу и назначая верных людей на освободившиеся места. Ну как освободившиеся, чаще всего принудительно освобождённые от прошлых владельцев должностей, которых если расследование выявляло злоупотребление отдавали на корм крокодилам. А как уже говорил ранее, коррупция в Египте была просто тотальная, так что мест освободилось прилично и только обеспечив себе лояльность и преданность среди новых сборщиков налогов мы и решили запустить всеобщий проект Налогового кодекса, чтобы реализация не страдала на местах.

Даже несмотря на то, что у Рехмира были самые серьёзные выжимки из моего объёмного трактата, по лицам номархов я видел, что им это вообще всё не нравится. Хотя что тут удивительно, в таком закостенелом обществе, веками, делающими одно и то же, поскольку так делали предки, а им в свою очередь повелели боги, любые изменения привычного уклада жизни встречались в штыки. К этому я привык и научился бороться, хотя иногда это сильно раздражало.

Когда Рехмир закончил, я поблагодарил его и сказал.

— Читайте, что написано на программках, которые вы держите в руках, сейчас вы можете задавать вопросы.

Вверх тут же взметнулся лес рук. К тем, кто попытался нарушить правила и просто орать с места, подходили мои гвардейцы и вежливо просили следовать регламенту, который Его величество писал, трудился и даже не спал по ночам. Вид огромных, до зубов вооружённых воинов сразу оказывал магическое воздействие и номархи переставали орать, а культурно поднимали руки, как это делали их более вменяемые коллеги.

Рехмиру оставалось лишь отдуваться, поскольку вопросы сыпались массой, но я ему приказал не отвечать на те, что повторялись, пытаясь хоть как-то руководить этим бедламом. Частично получалось, но лучше это стало получаться, когда к нам присоединился образцово-показательный царь Хатшепсут. Выглядящая как идеальный царь Египта, с её осанкой и манерами, чего греха таить, в этом мне было далеко до неё. Всё же опыт, есть опыт.

Когда все против воли поднялись и поклонились ей, я взял её за руку и поцеловал, приветствуя второго правителя на нашем Совете. Вопросы дальше продолжились, но на часть из них отвечала уже Хатшепсут, грамотно ставя на место того, кто пытался просто высказаться, а не привнести что-то полезное в сам закон. Не то, что нам это было нужно, но хотя бы видимость того, что я это нововведение со всеми обсуждал, я хотел создать.

Обсуждение со всеми перерывами затянулось на весь день и уже под вечер, уставших людей я пригласил на совместный ужин, который состоится через четыре часа. Обрадованные тому, что тяжёлый день окончен, они проводили нас с Хатшепсут поклонами и только потом стали расходиться, делясь впечатлениями от прошедшего заседания.

Я аккуратно держал руку Хатшепсут, поскольку мы с ней уходили вместе, держась за руки. Только когда оказались в окружении ближайшего круга её и моих советников, женщина неожиданно приблизилась и поцеловала меня в лоб.

— Благодарю тебя за этот день Менхеперра, — серьёзно сказала она, — я сильно сомневалась, что очередное твоё новшество как-то поможет нам в том, чтобы привить империей, но похоже ты снова оказался прав.

— Что тебя заставило передумать, любовь моя? — искренне изумился я, услышав подобное от неё.

— Сегодня, ближе к концу дня я заметила на трибунах невозможное, — задумчиво посмотрела на меня Хатшепсут, — глава 2-го нома, сказал, что поддерживает вопрос номарха от амореев.

— А, это, — я отмахнулся, — это было сказано в пылу спора с Рехмиром, не воспринимай всерьёз, он явно будет всю ночь молиться богам, чтобы они его простили за подобный проступок.