— Я неоднократно слышал от своих купцов, что столицу полностью перестраивают, — заметил ему в ответ собеседник, — на это тратятся какие-то нереальные суммы денег, лучше бы построили на них храмы в наших номах.

— Ну царю виднее, на что тратить его деньги, — не согласился с ним другой номарх, — главное, чтобы они были в царстве.

— О, с этим точно у него нет проблем, — скривился собеседник, — сам устроил в прошлом году разорение зернохранилищ, а потом заставил нас и храмы покупать зерно у него по тройной цене. Мне пришлось скрипя зубами это сделать, чтобы не было голода.

— Ну я слышал, что в номах, где зерна не оказалось и голод всё же начался, то приезжал Десница царя и весьма сурово наказал владельцев земли, на которой был голод. Люди говорили, что он поставил ультиматум, либо они купят зерно и накормят людей, либо землю и налоговые послабления у них просто отнимут за неэффективное управление.

— Да, я тоже об этом слышал, — склонил голову второй номарх, — рад, что у меня, как и у тебя хватило ума, чтобы сделать запасы.

— Согласен, ко мне Десница не приезжал, — облегчённо выдохнул первый номарх.

Разговор затянулся до самого утра, а когда первые лучи солнца окрасили горизонт в розовый цвет, вызвав множественные блики на воде, их лодка причалила к пристани. Оба уставших путешественника увидели, что их и тех, кто прибывает, встречают выделенные слуги и рабы с чиновниками из дворца. У каждого из них со своей группой слуг была в руках табличка с номером нома, его названием и именем главы. Слуги номархов отправленные к этим людям возвращались с удивлённым выражением на лице, что этот приставленный сановник обеспечивал полный контроль за прибытием, размещением и жизнью номарха на всё время проведения Совета.

Удивившись такому нововведению, номарх повелел слугам слушаться встречающего, поскольку его дворцовый ранг и должность были весьма высоки для простого провожающего, а это значило, что царь весьма высоко ценил того, кто прибыл, раз послал за ним такого видного своего придворного.

Спустившись с лодки, нормахи вместе со слугами, родными и охраной попали в руки большой группы встречающих, выделенной для каждого из них и тут им пришлось разлучиться, поскольку для каждого подали носилки и они сели на них, чтобы проследовать в дома, которые под них выделили.

На ровно таких же носилках, рядом с номархом покачивался и сановник, так что он решил поговорить с ним, пока они ехали по городу, который действительно сильно изменился с тех пор, когда он был здесь последний раз.

— Уважаемый, я не узнаю город, — сказала он, — что произошло с Фивами?

— Произошёл царь Менхеперра, — тот повернул к нему голову и развёл руками, — даже для таких скептиков как я, получилось у него это на редкость хорошо. Город и правда расцвёл, а учитывая то, что вкладывал в строительство он и свои средства, это и вовсе поразительно.

— Я уже видел новые мостовые, странные каналы, по которым постоянно течёт вода и непонятные мне строения, — номарх улыбнулся, увидев такую странную реакцию встречающего, — ещё очень много слухов об этом ипподроме, о котором только что ленивый не говорит.

— Это да, — согласился с ним сановник, — лихорадка скачек охватила всех от мала до велика, пока их проводят раз в месяц, но Его величество обещал при стабильной окупаемости ипподрома, проводить их чаще. У всех большая надежда на его слова.

— Ещё один вопрос, который меня, да и всех нас волнует, — номарх понизил голос, — а это правда, что на Совете будут присутствовать среди нормальных людей, ещё иудеи и финикийцы?

Египтянин тяжело вздохнул.

— К сожалению, это правда уважаемый, я лично знаю тех несчастных, кто провинился перед великим визирем и их назначили встречающими как раз к этим, — чиновник поморщился, затем сплюнул на мостовую, — в общем не хочу даже говорить о них.

Номарх его отлично понимал, поэтому и не преминул заметить.

— Если все так к ним относятся, зачем же позвали на Совет? Я слышал иудеи пытались убить царя.

— Прихоть Его величества, — чиновник развёл руками, — кто осмелится противиться его воли?

— А как же царь Хатшепсут? — осторожно поинтересовался номарх, — как она к этому отнеслась.

— Как и должна была, — хмыкнул собеседник, — крайне отрицательно, но Его величество Менхеперра сказал, что правила для всех одинаковы, ему всё равно национальность человека, который платит ему налоги.