День открытия первого заседания Совета я начал ровно тогда, когда и заявил об этом, хотя часть номархов опаздывала и ещё не прибыла. Рехмир и Усерамон убеждали меня подождать, но я отказался, сказав, что правила для всех единые. Так что утром дня открытия Совета мне пришлось встать сильно рано, чтобы принять все нужные водные и косметические процедуры, успеть поговорить с Хатшепсут, которая неожиданно поменяла своё решение и тоже сказала, что хочет присутствовать, так что пришлось добавить второй трон и немного изменить композицию на помосте, поскольку ранее она задумывалась только под меня одного.

В полдень, я с огромной процессией из помощников, чиновников и охраны отправился в новенькое здание Совета, выстроенное в виде круглых трибун, разного уровня, поделённых на сектора. Отдельно Нижний Египет, отдельно Верхний и также отдельно остальные два, новоприобретённые. Смешивать номархов между собой я был не готов, поскольку тогда драк было точно не избежать. Конфликты и так случались, поскольку в одном месте собрались люди, часто враждовавшие между собой годами, если не десятилетиями, а тут такой шанс увидеть противника воочию. Поэтому охране и меджаям был дан жёсткий приказ сразу разводить таких недовольных, даже под угрозой применения оружия. Мне конфликты во время проведения Совета точно были не нужны.

— Меня начинает потряхивать от волнения мой царь, — неожиданно признался мне, идущий рядом Рехмир, — впервые буду выступать перед столь впечатляющей по власти аудиторией.

Идущий слева от меня его дядя, лишь хмыкнул.

— Ничего, введём такие сборы раз в три года, чтобы не частить, — заметил я, — ко второму или третьему разу привыкнешь.

— Его величество так и не объяснил нам толком, зачем эти встречи нужны, — осторожно заметил Усерамон, — такой практики раньше не было и всё отлично работало.

— Отлично работало? — я скептически на него посмотрел. Уровень коррупции, взаимного покрывательства, тотальной бюрократии и вредительства в Египте до моего прихода был просто ужасающий. Судьи выносили решения в зависимости от суммы данной им взятки, одной или двумя сторонами, сборщики царских налогов действовали на пользу себе, а не казне, я уже молчу про земли храмов и прочих крупных землевладельцев, которые вообще ничего в казну не платили, поскольку обладали пожизненными льготами. И если с ними я пока ничего сделать не мог на землях метрополии, то со всем остальным весьма успешно боролся. Всего-то нужно было моему палачу прилюдно снять кожу с самых продажных судей, а обтянутые этой кожей стулья, подарить новым кандидатам на освободившиеся должности. Нет, они как представители своих родов конечно выносили решения будучи субъективными, но это носило немассовый характер, как раньше, поскольку они просто боялись, что на них донесут и прибудет либо следователь от меджаев, с вопросами или что было более страшно, если к ним явится сам Десница. В самых сложных и спорных случаях Усерамон не брезгал опуститься на самый низ судопроизводительной системы и карал чаще всего максимально жестоко, благо царский палач всегда был у него теперь под рукой.

— Ну хорошо, как-то работало, но зато веками, — понял он мой скептицизм.

— Я хочу, чтобы номархи новых территорий участвовали в судьбе империи, — я пожал плечами и ответил на его первый вопрос, — чтобы голос периферии слышали в столице, поскольку местные элиты, устранённые от центра, весьма быстро начинают забывать, как они оказались в составе этой империи и начинают бунтовать.

— Хотите сказать мой царь, что так они бунтовать перестанут? — удивился Усерамон.

— Конечно нет, людям всегда что-то не нравится, — я пожал плечами, — но так мы хотя бы заранее будем знать причину, когда они будут высказывать своё недовольство на Совете.

— Они ведь могут промолчать и ничего не сказать, — весьма разумно заметил Рехмир.

— Да, но тогда, когда мы будем карать бунтовщиков, всем при этом будем рассказывать, что им паскудам дали шанс высказываться на Совете, а они этим не воспользовались, а сразу начали бунт, — ответил я, — так что в любой ситуации наши позиции будут сильны. Ведь сказать о том, что метрополия их не слышала, они уже не смогут.

Усерамон задумчиво погладил подбородок.

— Думаю время всё расставит на свои места, — наконец он вынес вердикт и я с ним согласился. Время тот судья, который показывает всем их место в истории.

Замолчав, поскольку мы дошли до закрытой двери, дальше которой было как раз место заседания, из которого слышался многоголосый шум.

— Что же, пусть помогут нам боги, — сказал я и оба моих помощника серьёзно кивнули. Рехмир дал знак распорядителю и тот открыв двери вошёл внутрь, объявляя моё прибытие со всеми титулами и регалиями. Так что, когда я вошёл, в зале настала тишина, но никто не встал со своего места и не стал кланяться, поскольку мы загодя раздали регламент, как правил поведения на Совете, так и этапы проведения каждого дня, естественно с перерывами на обед и просто короткими перерывами на лёгкие закуски.

Дойдя до своего места, я опустил пятую точку на мягкое, набитое конским волосом сиденье трона и осмотрелся. Сотни глаз были прикованы ко мне и тому, что я скажу и нужно было ещё учитывать, что многие не понимали египетский, для этого в каждом секторе было по нескольку переводчиков, которые переводили мои слова. Хорошо ещё об этом вспомнил Усерамон и мы срочно объявили поиск и набор толмачей за весьма хороший заработок на время проведения Совета.

Видя, что моего вступительного слова все ожидают, я не стал тянуть резину. Прочистив горло, я поднял руку.