Парень сказал, что все понял, поблагодарил меня и ушел, как ребенок, только что ограбивший конфетный магазин, а я вернулся к Тэмми.

Я знал ее много лет — с того момента, как пять лет назад она спросила мое имя и возраст. Я знал, что Тэмми заинтересовалась мной с тех пор — она не скрывала этого, глядя на меня хлопающими глазками и зажав нижнюю губу между зубами, — но та никогда не предпринимала никаких шагов, пока я не стал совершеннолетним. Сейчас, в двадцать три года, Тэмми нравилось дразнить меня тем, что она — совратительница малолеток.

А я? Ну… честно говоря, мне просто нравилось трахаться.

— Хочешь дать мне одну из них? — спросила Тэмми, протягивая руку и шевеля пальцами.

— Нет, — ответил я, усаживаясь на старую ржавую скамью, которую кто-то притащил в «Яму» задолго до меня.

— Давай, детка. — Тэмми забралась ко мне на колени и облокотилась на мои бедра. — Я буду сосать твой член.

Я закатил глаза.

— Я не позволю тебе отсасывать у меня ради таблеток, Тэмми.

— Почему? Я ведь твоя шлюха, не так ли? Обращайся со мной как с ней.

Ладно, могу я быть честным?

Мне не очень нравилась Тэмми. У нас не было ничего общего. Целовать ее было все равно что облизывать пепельницу, от нее пахло таким количеством дешевых духов, что даже у самых сильных астматиков заболели бы легкие, а то, как она говорила, вызывало у меня отвращение.

Тем не менее, мне было восемнадцать, я чувствовал себя слишком охрененным с деньгами в карманах, и было приятно, когда кто-то такой сексуальный, как Тэмми, висел на моей руке и сидел у меня на коленях.

А еще было приятно, когда мы трахались.

Но я всегда уважал Тэмми и относился к ней правильно, поэтому никогда бы не дал ей таблетки в обмен на секс.

— Ты не шлюха, — категорически сказал я ей, запрокидывая голову, чтобы поймать ее взгляд, и обнимая ее за талию.

Тэмми надулась.

— Леви нравилось, когда я была его шлюхой.

Я ненавидел, когда она говорила о Леви.

Черт, мне казалось, что я просто ненавижу Леви в целом. Его, того парня, с которым он тусовался, и всех их друзей.

— Ну, он вон там, если ты хочешь пойти пососать его член, — мотнул я подбородком в его сторону.

Парню было двадцать четыре года, и он был слишком взрослым, чтобы тусоваться со школьниками. Но теперь я видел его таким, какой он есть, — хищником, и часто задавался вопросом, буду ли я таким же, когда буду в его возрасте. Эта мысль пугала меня, но то, что я делал сейчас, тоже пугало меня, и все же я не видел конца. Я слишком глубоко залез, и я — мы, мама и я — слишком сильно от этого зависели.

Тэмми оглянулась через плечо и уставилась на своего бывшего парня, словно обдумывала это. Но она издала задумчивый звук, прежде чем сказать:

— Нет, мне сейчас не хочется. Твой все равно больше.

Я хотел было сардонически поблагодарить ее, потому что ни секунды не сомневался, что если бы мой член был меньше, Тэмми, не задумываясь, вернулась бы в объятия Леви. Но не успел я ничего сказать, как мои мысли оборвал пронзительный крик, раздавшийся в шести метрах от моего места.

Тэмми резко повернула голову в ту сторону, откуда доносился звук.

— Что?..

Она не успела договорить, как я спихнул ее со своих колен.

Я вскочил со скамейки и побежал на крик, который теперь превратился в умоляющий девичий голос:

— Прекрати! Пожалуйста, слезь с меня! Отвали!

Ее безумные, отчаянные слова сокрушили мою душу, и то, что я обнаружил, заставило мою кровь вскипеть.

Девушка, которую я никогда раньше не видел, была прижата к дереву телом Сета, приятеля Леви. Одна его рука лежала на ее груди, в то время как другая расстегивала ширинку. Она извивалась, пытаясь вырваться из его рук, плакала, задыхалась и умоляла кого-нибудь помочь ей в окружении десятков людей, которые не обращали на нее внимания.

Но только не я.

Ни секунды не колеблясь, я схватил Сета сзади, зажал в кулаках его рубашку и оттащил от девчонки с такой силой, что мы оба упали навзничь на пару других детей.

— Какого черта, чувак?! — спросил один из них, как будто не замечая, что в метре от них насилуют девушку против ее воли.

Сет откатился в сторону и вырвался из моей хватки.

— Пошел на ху…

Мой кулак не дал ему договорить, и брызги крови ударили мне в лицо, когда я сломал ему нос.

— Ублюдок! — закричал он в агонии, закрывая лицо руками. — Ты кусок гребаного дерьма!