– Что, детка?

– Я люблю тебя.

– Эм-м-м… - хмыкнул Уэйд.
– Да.

Лидия выглядела так, как всегда выглядит девушка, когда злится.

– И?
– сказала она, положив руки на бёдра.

– Что и?

– Разве ты не собираешься сказать, что тоже любишь меня?

«Господи», - подумал Уэйд.

Конечно, он любил её, но не мог ей этого сказать. Это было не в его стиле, не так скоро. Когда парень так говорит, он теряет преимущество. Вместо этого он сказал:

– Я тоже.

Теперь она действительно выглядела рассерженной.

– Я знала это. Зря я вернулась.

– Эй!

– Меня чуть не трахнул из-за тебя монстр. Меньшее, что ты мог бы…

– Кажется, я сегодня немного тебя уже спас.

– Мы не об этом говорим…

– И это не время и не место для романтических ссор, - добавил он.
– Мы на грёбаном космическом корабле.

– Просто заткнись и пошли, - сказала она с отвращением.

Уэйд извлёк из своего курса социологии несколько отличных терминов:

– Мы сможем выделить и определить пространственные параметры наших отношений позже.

– Выдели и определи это, - сказала она и показала ему средний палец.
– Кроме того, может и не быть «позже».

– О чём ты говоришь? Мы почти дома.

Лидия засмеялась.

– Разве ты не знаешь, как работают экстромитеры?

– Ага, воткни ключ в дыру, и мы уходим отсюда.

– Не совсем. Они запрограммированы мыслью, уровень за уровнем. Но мы можем уйти только через главную точку доступа.

– Вот как? Пойдём туда и свалим.

– Уэйд, в каждом проходе и трюме, в каждом экстромитере, во всём в этом месте есть датчики. Глаза и уши. Властитель знает, где мы находимся и что пытаемся сделать.

Энтузиазм Уэйда резко упал.

– И ты можешь держать пари на свой Corvette, - продолжила она, - прямо сейчас Властитель приказывает каждой сестре в этом месте пройти к главной точке доступа, чтобы не дать нам уйти.

– Бессер сказал, что большинство сестёр уничтожены.

– Большинство или все?

Уэйд сглотнул.

– Большинство, - повторил он.

Это становилось слишком сложным, как тригонометрические и литературные курсы, на которых он получил бессчётное количество двоек. Он не хотел путаться в фактах - он просто хотел уйти.

– Так сёстры ждут нас на выходе?

– Да, - пояснила Лидия.

– Используй корректировщик.

– У корректировщика есть батарея, и она уже разряжается.

«Просто чудесно», - подумал он, когда она вставила ключ в следующую точку и вытащила его.

Уэйд не хотел, чтобы молекулярная масса его тела была вывернута наизнанку в качестве средства передвижения. Ему больше нравились лифты, лестницы - что угодно. Они спустились на несколько уровней, пока не добрались до того, что, как предположил Уэйд, было дном лабиринта. В конце лабиринта, словно мираж, светился знак: ТОЧКА ДОСТУПА#1.

Но главное - было пусто. Сёстры не стояли в засаде.

– Это не может быть правдой, - пробормотала Лидия.

– Воткни ключ в дыру!
– крикнул Уэйд.

Она сделала это, почти с фатальным исходом. Она не могла поверить, что это будет так просто. Тем не менее, этот последний проход оставил их ошеломлённых перед стеной студенческого магазина.

– Ты сделала это!
– праздновал Уэйд.

Они побежали к двери, на стоянку, к ожидавшему Corvette. Заревели двойные турбины. Мягкость автомобиля обняла их, и через мгновение они уже мчали по улице, за поворот, прочь, прочь…

В голове Уэйда, пока он вёл машину, возникали бесчисленные абстракции. Он думал о птицах, лениво летающих по небу. Он думал о соборных потолках, длинных открытых пастбищах, бескрайних морях. Никогда больше он не будет принимать тихую ночь или красоту мира как должное. Действительно, в воздухе пахло свободой…

…И, возможно, даже отпущением грехов.

Джервис, как и всё остальное сейчас, считал, что радио имеет особое значение, символы, подобные теням его новой, таинственной жизни. На станции в кампусе играли «Отрезанные головы» группы Banshees, «Резак» Echo and the Bunnymen и «Тонкие резаки» группы Throwing Muses.

– Что-то сегодня много резаков, ребята, - сказал ди-джей.

Джервис согласился.