Они едва успели — работали двое суток практически без сна. Рисунки развешивали за час до открытия выставки. Яркая парочка ушла заниматься инсталляцией своего проекта, пришлось им с Оксаной суетиться вдвоем.

Теперь каждого интересовали только его работы. Даже у спокойной доброжелательной соседки сорвало крышу. Она стала резкой, разговаривала в приказном тоне, не раз хотелось послать куда подальше, останавливала элементарная благодарность.

— Вроде норм.

«Уф».

— Посмотри со своего роста.

Вероника была выше художницы почти на голову, так что просьба была разумной. Пришлось идти вдоль белых листов, читая надписи.

— Вполне читабельно.

— Вполне или читабельно?!

— Текст легко читается, мордашки симпатичные. Что еще?

— Ничего, спасибо.

Но не успела Вероника выдохнуть, как Оксану осенила новая идея. Она лихорадочно схватила два чистых листа бумаги, один протянула:

— Рисуй меня. На весь лист, оставь только место для рамки.

— Тебя?!

Вероника пришла в ужас. Одно дело рисовать Эллу — короткая стрижка, треугольное лицо со скулами и огромные глазищи. Другое дело — соседка с мелкими правильными чертами, зацепиться не за что.

— Как получится, так получится.

Вероника подчинилась, пообещав себе, что в последний раз. И снова обманула. Скетч на художницу получился так себе. Тяжело вздохнув, Оксана взялась перерисовывать, а Нику отправила искать линейку, потому что сама нарисовать рамки не успевает, а у новой ученицы рука недостаточно твердая для прямых ровных линий. Найти не удалось, тогда Вероника достала из сумочки айфон и вернулась в выставочный зал.

— Сойдет.

Пришлось рисовать рамку вокруг своего портрета, который совсем не понравился, — сплошные скулы и губы. Неужели больше ничего не бросается в глаза? Потом пришлось делать рамку вокруг портрета Оксаны, и обида мигом прошла. Себя она стилизовала под эдакую мышку-норушку, даже уши как у Микки Мауса нарисовала.

«Вот это смелость!»

В это время художница делала надпись «Две тянки представляют». Оксана быстро нарисовала контуры букв и попросила Веронику закрашивать с другого конца. Они докрашивали последние буквы, когда в зал зашли посетители и журналисты.

— Ну почему всегда так?! — чуть не плача, спросила Оксана.

Веронике очень хотелось напомнить, что еще вчера она хотела пропустить выставку, потому что в институте потребовали предоставить работы до конца апреля, но промолчала. Она не из тех, кто любит сыпать соль на раны. Вместо этого сказала.

— Пока они еще дойдут до нас. Мы успеем.

Художница нервно хихикнула и согласилась. Действительно, они, вернее, Вероника, как самая высокая, стоя на стремянке, разместила последние листы над комиксом, то есть мангой.

Сверху шла надпись «Две тянки представляют», под ней — их портреты с подписью, Вероника подписалась только именем, соседка полностью, ниже шло название «Вечный Сквот».

Они успели. Люди проходили по залу, где-то задерживались, где-то проходили мимо, то тут, то там образовались мелкие группки, бурно обсуждавшие экспонаты.

Вероника почувствовала себя чужой. Не то чтобы раньше она чувствовала себя здесь как дома, это не ее мир. Однако такого приступа одиночества давно не испытывала.

«Хватит. Пора возвращаться!»

Она вышла на лестницу и включила айфон. Боже, какой родной показалась приветственная мелодия. У нее было четыре сотни пропущенных звонков и десятки сообщений в Инстаграм. Корин прислал кучу видео.

— Да не было ничего! Не было! — кричал он прямо в камеру. — Ты на время посмотри! Когда я управлялся за пять минут?!

Вероника хихикнула. Действительно, он был из долгоиграющих, их секс продолжался минут пятнадцать-двадцать, не меньше.

Следующее видео было общим, за него поручились Лиза и Андрей с Гошей. Эллы нигде не было видно.

«Что они ей устроили?»

Она же совсем недавно из клиники, ее нельзя буллить! Подруга, конечно, сука еще та, но не возвращаться же снова в психушку! И так полтора года жизни потеряла. Ника почувствовала жуткий стыд.

«Я такая же эгоистичная тварь, как Элла!»

Телефон завибрировал в руках, сердце пропустило пару ударов. Она знала, кто это, до того как посмотрела на экран.

— Алло.

— Вероника, ты?! — голос в трубке на мгновенье прервался, потом Саша заговорил быстро и хрипло. — Боже мой, это правда ты?