— Я возьму на себя обязанности командующего, — заявил Маверик. — Я служил майором четвёртой пехотной дивизии во Вьетнаме, так что знаю о ведении боя лучше многих из присутствующих.

— Многих, но не всех, — подметил Оро, подняв вверх указательный палец. — У Мидаса больше боевого опыта, ведь, насколько мне известно, он прошёл не только вьетнамскую, но и вторую мировую войну.

— Я никем не командовал, я работал в штабе, а во Вьетнаме дослужился лишь до старшего лейтенанта, — ответил Мидас.

— Это неважно, ты прирождённый лидер, — отмахнулся Оро.

— Важно, — отрезал Маверик. — Командовать ротой и дивизией — огромная разница. Задача Мидаса обезвредить Хьюго, а я говорю о подавлении сопротивления со стороны его союзников.

— Согласен, — ответил Мидас. — Энтони справится с этой задачей лучше.

— Ты позволишь анарху руководить действиями наших сородичей? — вспыхнул Оро.

— Да. А какие могут быть проблемы? Маверик доказал свою лояльность. К тому же Эдгар доверяет ему, не так ли? — Мидас впервые за встречу обратил взгляд на носферату, пусть даже он был недобрым.

Носферату улыбнулся, но глаза его говорили о недовольстве. Ему не понравилось, как Мидас решил ввинтить его имя в одно предложение с анархами в присутствии Кондора, ведь тот не знал, что Эдгар связывался с Мавериком, и лучше, если бы не знал и дальше.

— Не пора ли закопать топор войны, Оро? — спросил Маверик, изогнув бровь. — Сколько можно гонять нашего брата?

Вентру не ответил, лишь выше вскинул подбородок и поджал губы.

— Значит, решено? — прервал напряжённую паузу Козырь, потирая ладони.

— Решено, — ответил Мидас.

Он всё ещё сопротивлялся необходимости действовать, но понимал, что дальнейшее развитие событий зависит от него. Не сделать ход значило пустить под откос все прежние достижения. И предать тех, кто отдал свои жизни в этой междоусобице.

Сборы проходили там же, в академии. Со всего города стекались сородичи по зову своих примогенов. Сообщали, что Хьюго так же стягивает силы к музею. Его последователи малочисленны, но большинство из них готовы были отдать не-жизнь за своего принца, веря, что истина на его стороне.

В назначенную ночь Мидас решил поговорить со своими союзниками. Они давно знали, что этот момент наступит, но готовы ли они к нему? Он и сам чувствовал себя не в своей тарелке из-за недавних событий. Кукловод, личность которого им ещё не удалось раскрыть, Грёза, необъяснимым образом воскресшая после гибели — всё это подтачивало самообладание Мидаса, хотя теперь, спустя несколько ночей, он мог оценить произошедшее трезво: тело Грёзы после выстрела не обратилось в прах, а значит, окончательной смерти не было. Но в тот момент он словно потерял рассудок и не мог этого осознать. Мидасу казалось, что всё кончено, и тем больнее ему было видеть труп возлюбленной. Он винил во всём себя: не будь он беспечен, то заподозрил, что Хьюго снова поступит нечестно. Но пускай он отдал противнику слона, король всё ещё стоит на доске. Теперь ход за Мидасом, и он собирается поставить Хьюго мат.

Первым делом мужчина заглянул к Мяускулу. Гангрел выглядел намного лучше, чем при их последней встрече. Здесь же, в его комнате, находилась Кристалл. Она навещала Мяускула так часто, как ей позволял Козырь, и, похоже, их отношения уже давно перестали быть только дружескими, но Мидас не стал докучать расспросами, тем более, что Кристалл хорошо влияла на сородича: казалось, истерзанная и полная гнева душа Мяускула нашла примирение, даже его облик и речь изменились, стали более человеческими. Каждый сородич нуждался в парагоне, и Мяускул нашёл его.

Гангрел был без тени сомнения готов к предстоящему сражению: теперь он защищал не только товарищей, но и Кристалл, ведь та тоже находилась в опасности до тех пор, пока не устранён Хьюго.

Мара и Деми сходили с ума от тоски. Почти всё то время, что сородичи находились в академии, девушки не покидали своей комнаты. Деми, конечно, помочь общему делу никак не могла, а Мара спешила присоединиться к остальным и выступить против Хьюго, из-за которого был убит её сир. Кто станет после этого принцем, её не интересовало, и Мидас предположил, что вскоре после развязки Мара уйдёт к анархам. Возможно, думал он, это лучшее решение для неё. Она никогда не принимала уклад камарильи и оставалась верна ей только из-за Сирены.

Редукс и Кумитэ, как и ожидалось, коротали время вдвоём, и Мидас не стал тревожить их. Ночью раннее он узнал, чем пожертвовал Редукс ради заключения договора с Мавериком, и был уверен, что брат последует за ним, несмотря ни на что, но для верности всё же дал немного своей крови и ему, и Кумитэ, потому сомневаться в их готовности следовать за ним Мидасу не приходилось.

По пути в сгоревшее крыло, где он намеревался увидеться и поговорить с Ренегатом, Мидас встретил Занозу в непривычно тривиальной одежде и нового знакомого из числа анархов, перекочевавших из подпольного бара в академию вслед за своим лидером. Они о чём-то беседовали вполголоса и замолкли, заметив Мидаса.