— Не надо, пожалуйста, — прошептала Лаора. — Они же ни в чем не виноваты!

И черный герцог улыбнулся! По-настоящему, не яростно, не иронично! И кивнул девушке, соглашаясь.

Впрочем, его жеста князь видеть не мог. Арно с болью наблюдал за унижением правителя, действительно любящего свой народ. Лаора спешно сращивала раны неподвижно застывшего старца, а он так и не поднимал лица, как последний слуга. Страшно было представить, чего это стоило гордому, ненавидящему демонов руэнцу.

Почему-то Арно вспомнился Марик Стелер.

— Мы забудем об этом, — озвучил свой приговор Седаар Карион, будто бы обращаясь к Лаоре. — Но я хочу знать эту формулу.

Князь наконец распрямился, не вставая. С благодарностью посмотрел на целительницу — похоже, понял, что именно ей обязан жизнью. Затем сжал зубы. Слова дались ему непросто:

— Я не могу. Дал клятву, как и все мы, не передавать демонам знаний.

— И что будет, если нарушишь? — поинтересовался черный герцог.

— Не нарушу.

— Значит, передашь это знание моему слуге. Он человек с такой малой примесью магической крови, что это не будет нарушением.

Так и стоя на коленях, Инзал покачал головой. Впервые в его чертах Арно все-таки увидел страх. Выбор, который правителю княжества Заката приходилось делать прямо сейчас, потрясал.

— Ты же понимаешь, что я в любом случае заставлю тебя?

— Лучше убей.

— Ты решил, что можешь выбрать? — усмехнулся Седаар Карион.

Арно не понимал, как он все еще не схватил старика за горло.

Но вот между ними выросла Лаора — и Арно сразу нашел ответ. Спиной к князю Инзалу и лицом к черному герцогу, девушка закрывала правителя собой. Она дрожала, но смотрела смело.

— Лаора, помоги остальным, они истекают кровью, — предложил ей демон. Интересно, что в тоне его не звучало усмешки. — Не бери это на себя. — И, словно сдаваясь, он махнул рукой: — Не убью я его. И Глубину рушить не буду. Разговор о рое мы перенесем. Встань, князь.

Девушка оглянулась — стражи, частично порезанные, но по-прежнему истекающие кровью, все еще стояли на коленях, как и Инзал. Сомнение отразилось на ее лице — но вот она сделала именно то, что велело ей ее доброе сердце: бросилась помогать.

А Арно смотрел только на черного герцога, снова задумчиво улыбнувшемуся чему-то своему, и холодный ужас сковывал его чуткое сердце.

Время текло очень быстро.

Син находился на грани дремы, раз за разом проваливаясь в глубокий сон без сновидений — и выныривая в тот же миг, и это повторялось и повторялось, наполняя собой моменты и часы.

Огненный силок, который он замечал краем глаза, не душил и не обжигал — плоть была сейчас прочнее и нейтральнее любого минерала, так что пламя вилось по шее, торсу, рукам, ногам, даже не согревая. Син знал: стоит ему выйти из стазиса и хотя бы вздохнуть, а уж тем более попробовать призвать магию, огненная нить сомкнется, круша ставшее податливым тело, и он не успеет даже подумать о том, как защититься.

Почти безвыходная ситуация. И все же, учитывая особенности клана Арнелиасеайе и обычный подход к врагам со стороны лорда Седаара, подход, слава о котором полнилась предсмертными криками и передавалась шепотом от демона к демону, произошедшее стало удачей.

Вступая в тот бой, Син безусловно готовился к тому, что может расстаться с жизнью. Он не был наивен, не переоценивал своих способностей: главе клана Арнелиасеайе соперником Син Лоани не являлся. Увести Лаору — этого было достаточно.

Мысль о том, что он отправил на смерть двоих слуг, не имеющих возможности возразить, жгла его сердце вместо оставленных Седааром силков. Тогда ради безопасности Лаоры он сделал бы все, и убил бы своими руками кого угодно, но сейчас понимал, сколь жестоко и по-демонически это было.

Власть, делающая из живых существ лишь неодушевленные пешки, претила Сину, как претило и то, чего требовал от него Оркайор — сотни и тысячи жизней, отнятых этими руками, висели над Сином громадной темной массой. И все же эти двое, умершие по его слову, нужные лишь чтобы отвлечь внимание от воспитанницы, светились на их фоне чем-то иным.

С той виной Син жить привык.

С этой оказалось много тяжелее. Этот опыт окрыл в Сине что-то, о чем он не подозревал. Понимая, что ради Лаоры сделал бы это снова, он также и понимал, что за это сам заслужил смерти.

И именно тогда, стоя в стазисе в недостроенном замке лорда Арнелиасеайе, он дал себе клятву по возможности следовать пути Света — и никогда более не убивать без необходимости.

.

— Ты здесь, мой господин, — пропела Эгрин, отряхиваясь.

Выглядела она скверно: ободранные волосы свисали клочьями, как шерсть у дворовой кошки, красивую светлую кожу покрывали пламенеющие рубцы, были рассечены губы, один глаз заплыл и частично растекся по щеке чем-то желтым, на руках не хватало мышц. И все же демоница по-прежнему легко и свободно двигалась, и даже тон голоса ее был прежним — игривым и многообещающим.