Шрифт:
И все равно непонятно, с чего директор вдруг так возбудился?
Может, я чего-то не догоняю?
Пока я размышлял на эту волнующую тему, лэн Моринэ мне задал целую кучу вопросов, общий смысл которых сводился к тому, действительно ли я не желал навредить дураку-Босхо и действительно ли я его не ненавижу.
«Ничего не понимаю, — пробормотал я, когда в третий раз услышал тот же самый, только переформулированный вопрос. — Эмма, у тебя есть мысли, по какой причине директор так свирепствует?»
«Я не уверена, — чуть ли не впервые ответила нормальным языком подруга. — Но исходя из тех данных, что у меня есть, возможно, субъект под именем „лэн Моринэ“ пытается отыскать предпосылки к возможному применению тобой магии проклятий».
Что-о?! Какие еще?..
Млять!
Признаться, о таком повороте событий я даже не подумал. Про редкие виды магии специально накануне почитал, а вот до запрещенных, за исключением создания искусственного интеллекта, так и не добрался. Но если проанализировать случившееся, нашу взаимную неприязнь, конфликт на уроках и в душе, странную немощь Босхо и якобы случайно ломающиеся под ним вещи…
У меня вдруг спину осыпало морозом.
Черт. А ведь говнюк, несмотря ни на что, понимает в магии намного больше меня. Даже в запрещенной, хотя на уроке он старался этого не показывать. Более того, он даже умел думать. И, не имея возможности объяснить случившееся, выдал директору единственно возможную с его точки зрения, но на удивление правдоподобную версию, которая могла стать для меня чрезвычайно опасной.
Магия проклятий…
Надо думать, что при одном только упоминании о ней лэн Моринэ развил бурную деятельность. Наверняка поднял мое досье. Отследил все мои перемещения по школе. Проверил все, что я делал, когда был на виду. Как говорил. Что ел. Когда выходил в туалет.
Если бы у меня внезапно обнаружился дар проклятийника, это был бы большой скандал. Меня бы отправили на принудительную блокировку дара. Вполне вероятно, что исключили из школы. Да и путь в магическое сообщество на общих основаниях был бы для меня закрыт…
Оправдывало меня в глазах руководства только одно — недавняя проверка, результаты которой, полагаю, директор только что закончил изучать. Ну и камеры, разумеется, на которых отлично видно, что с Босхо мы ни разу не ссорились, кроме того случая в классе. Я вообще к нему близко не подходил. Когда ломалась мебель, находился неподалеку, но по вполне объяснимым причинам. И нигде, ни разу, впрямую я на него в это время не смотрел, так что шить мне дело о запрещенке было попросту не с чего.
Остальное лэн Моринэ уточнил только что. И, благодаря Эмме, я ответил на его вопросы правильно. Полуправду больше не выдавал. Говорил исключительно то, что было безоговорочной истиной. Держался спокойно. Когда надо, выражал вежливое удивление. И вообще старательно делал вид, что ни в чем не виноват.
— Значит, ты утверждаешь, что никаким образом не влиял на Айрда Босхо и не портил под ним мебель? — наконец устал от моего упрямства директор и подвел черту под утомительным выяснением обстоятельств.
Я вздохнул.
— Я ничего такого не умею, лэн.
Ну да. Зато Эмма умеет, но вам о ней знать совсем необязательно.
— Почему же тогда Айрд считает, что ты к этому причастен?
— Откуда мне знать, лэн директор? Может, он так уверовал в мой рассказ, что теперь ему кажется, будто это — сущая правда?
На крепыша после этого стало больно смотреть. А меня лэн попросту выгнал, напоследок велев завтра после занятий еще раз посетить лазарет и пройти углубленное тестирование.
О своих подозрениях он, разумеется, вслух не сказал. С чего бы, спрашивается, ему отчитываться перед учеником? Но ценную информацию я из этого разговора все-таки вынес и по дороге в жилой корпус прямо на ходу дополнил директивы Эммы, чтобы в случае чего она меня подстраховала.
Это же надо… из-за невинной, можно сказать, шалости и вдруг такие последствия!
«Надо быть осторожнее, — пробормотал я, когда вернулся в свою комнату и закрыл за собой дверь. — Эмма, будь добра, закончи с моей адаптацией и настройками как можно скорее. Чует мое сердце, от Босхо еще будут сюрпризы, а мне больше нельзя совершать таких грубых ошибок, как сегодня».
[1] Местное название знахарки. Синоним слова «ведьма».
Глава 7
Больше ни тем вечером, ни ночью, ни следующим утром меня никто не тревожил. Мальчишки в коридоре подозрительно косились, но старались держаться подальше, и никто даже словом не обмолвился, чем для Айрда закончился вчерашний поход к директору.
Самого его я в это утро тоже не видел, его комната оказалась пуста, там даже отголосков ауры Босхо не виднелось, однако когда я залез в браслет, то обнаружил, что имя Айрда написано подозрительно блеклым шрифтом, словно породистого забияку временно вычеркнули из числа учеников.