«В “Псковитянке” Римского-Корсакова я изображаю Ивана Грозного. Нисколько не стесняется Царь Иван Васильевич, если река потечет не водой, а кровью человеческой».

Римский-Корсаков вынужден не замечать, что реки крови текут не в России Ивана Грозного, а на благословенном для Романовых Западе.

В общем, вся эта русоненавистническая многовековая атмосфера при Романовых не могла не давить на душу Римского-Корсакова – в юные годы морского офицера русского флота. Вот откуда могли родиться такие тонкие наблюдения одаренного Богом Шаляпина:

«Этот музыкальный волшебник произвел на меня впечатление очень скромного и застенчивого человека. (Еще бы, ведь стыдно быть русским в романовской России! – М. Е.) Есть иногда в русских людях такая неодолимая физическая застенчивость, которая вызывает во мне глубокую обиду. Ведь, несомненно, из-за этой застенчивости величайший русский волшебник звука – Н. А. Римский-Корсаков, как дирижер, иногда проваливал то, чем дирижировал. Угловато выходил, сконфуженно поднимал палочку и махал ею робко, как бы извиняясь за свое существование»…

А с другой стороны, Шаляпин подмечает: «В Римском-Корсакове, как композиторе, поражает, прежде всего, художественный аристократизм. Богатейший лирик, он благородно сдержан в выражении чувства, и это качество придает такую тонкую прелесть его творениям».

Все это находит подтверждение в музыке «Царской невесты». Все номера с явно русской мелодикой, какие-то скромные. Ну, не нашлось у Римского-Корсакова для русских мелодий блеска оркестровки, какая у него нашлась для испанских мелодий «Испанского каприччо». Притом что Римский-Корсаков, по оценке Рахманинова, был величайшим гением оркестровки.

Но вот когда в опере звучит «лирика», вот тут-то и проявляется гений и даже величие композитора Римского-Корсакова. Между прочим, и меня, и публику, собравшуюся на вечер романсов Римского-Корсакова и Чайковского в исполнении блестящей Анны Нетребко и аккомпаниатора – знаменитого пианиста и дирижера Даниэля Баренбойма в зале Берлинской филармонии в 2010 году, особенно поразили романсы Римского-Корсакова своей невероятной глубиной и откровениями подлинного гения музыки.

Если одна из главных героинь оперы, «Царская невеста» Марфа Собакина, выглядит по сюжету каким-то божьим одуванчиком с трагической судьбой, которая из-за казни жениха Ивана Лыкова, тоже отчасти божьего одуванчика, сходит с ума и разговаривает с казненным, то вот собственно действительно главной героиней оперы является Любаша, наложница этого «нехорошего» опричника Григория Грязнова, который «втюрился» в эту Марфу, забыв Любашу, а та его безумно любит и готова даже пойти на любое преступление, чтобы сохранить себе Григория. Этот образ потрясающе выписан Римским-Корсаковым и держит всю драматургию оперы на высочайшем уровне. Римский-Корсаков всей душой – на стороне Любаши, так же, как и Чайковский, до слез, – на стороне Германа в своей «Пиковой даме».

Нельзя пару слов не сказать о влиянии Вагнера на Римского-Корсакова, что проявляется заметно. Здесь и лейтмотивы, насажденные в мировую музыку Вагнером, здесь и отчасти образ Ивана Лыкова, в чем-то напоминающий образ Лоэнгрина из одноименной оперы Вагнера.

Ну и теперь пару слов о таком явлении, как вагнеровщина, которое не могло не задеть Римского-Корсакова.

Как писал Макс Нордау о Вагнере: «Сильное музыкальное дарование уживается с состоянием довольно резко обозначенного вырождения, даже с настоящим сумасшествием, помешательством, идиотизмом»…

Нордау отмечает «всесокрушающий фанатизм истеричных поклонников Вагнера… Музыка Вагнера сделалась официальной императорско-немецкой… Германия произвела на свет новое чудище, которое в конце концов приобрело на великой ярмарке современных шутов гораздо больше обаяния, чем все его соперники. Это чудище называется вагнеровщиною и представляет собою дань, которую заплатила Германия современному мистицизму и которая превосходит все, что ему заплатили другие народы, потому что Германия сильна во всем – хорошем и дурном, и ее природная мощь одинаково проявляется как в психопатических, так и в благородных ее стремлениях».

Ну, и как Римскому-Корсакову, русскому композитору, было пройти мимо такого немецкого композитора, как Вагнер, не только в музыкальном смысле, но в общественно-политическом? Ведь национальную Германию накачивали не просто так. Эту Германию накачивали против России, чтобы воевать с Россией и сокрушить Россию, ну а те, кто стояли за всей операцией, собрались делить гигантское имущество Российской империи. И Римский-Корсаков как-то робко, но отвечал. Ну, раз немцы так прут, то ведь и отвечать тоже надо, при этом если «Германия превыше всего», и это полная обыденность и повседневность, то вот представить, чтобы «Россия была превыше всего»… Да вы что, сдурели? Вот почему и ответ этому Вагнеру выглядит у Римского-Корсакова каким-то скукоженным. Но ответ совершенно очевидно есть. Вот только общественная атмосфера в России – «да куда ж вам, русским, с суконным рылом – да в калашный немецкий ряд».

Три исполнителя трех главных ролей – Григория Грязного (Роман Бурденко), Марфы (Айгуль Хисматуллина) и Любаши (Юлия Маточкина) выше всяких похвал. Три этих замечательных вокалиста не только украсят любое представление в любом самом авторитетном мировом музыкальном театре, но и станут событием.

Оркестр и хор Мариинского театра, притом что основной состав находится на гастролях в Китае, звучат великолепно.

Художник-постановщик Александр Орлов представил отличное решение. С креном в некоторый протестантизм. Как известно, оформление протестантских храмов, в отличие от католических и православных, более чем лапидарное. Икона присутствует только при помолвке Ивана Лыкова и Марфы Собакиной. На стенах фресок нет, а могли бы быть в начале, где присутствует намек на храмовость. Фрески были бы уместны.