Принцесса холодно кивнула им.

– Да. Благодарю за службу Короне.

В эту самую минуту на трапе появилась ещё одна троица. Жрец и жрица Иллиора в своих белых рясах и серебряных масках сопровождали какую-то девочку в белой рясе и с длинной косой белокурых волос.

Глаза её были слепы, и сопровождающие подвели её к Клиа и Королеве и поставили перед ними.

Было видно, что девочка - недоразвитая, ведь только им, отмеченным божьим даром, дано общаться с Бессмертными.

Элани взяла ей за руку и приобняла за плечи.

– Вот, друзья мои, позвольте представить вам Оракула Куроса!

Все склонились в поклоне, а девочка засмеялась и уткнулась личиком в плечо Элани.

– Пещеры полностью восстановлены, - сообщила ей Клиа, - а также для неё и её свиты построен чудесный дом. Как только пожелаете, сделаем освящение.

– О да, и весьма скоро, - сказала Элани. – Теперь же, давайте посмотрим Глубокую Гавань.

***

Два дня спустя Серегил с Алеком повезли Королеву со свитой в пещеры. Сами ехали во главе эскорта из слуг Элани, Мэра Хасена с супругой и прочих именитых горожан. Оракула с сопровождающими везли в открытом экипаже, убранном по борту цветами. Элани с Клиа ехали по обе стороны от него.

Каменная резьба, обрамлявшая вход в первую пещеру, здорово пострадала при землетрясении, однако её так искусно восстановили, что этого было и не сказать.

Гвардейцы Клиа окружили украшенный цветами алтарь, над которым плясало пламя, отражаясь в чаше с чистейшей водой, установленной рядом. Жрец со жрицей провели краткую церемонию освящения, после чего проследовали за Оракулом, Элани и Клиа внутрь, оставив прочих ожидать их снаружи, на солнышке.

Третью пещеру восстановили вместе с каменной стеной, которую слепил Теро, в том виде, в каком это было до катаклизма. Даже ослепнув, Теро оставался художником.

Далее последовала череда недель развлечений и отдыха. Элани откровенно наслаждалась возможностью побыть вдали от Римини, с его ограничениями и обязанностями, временно сложив всё это в надёжные руки своего дядюшки, наместника Коратана.

Она совершила поездку в Меноси, однако наотрез отказалась расположиться в древнем дворце, а вместо этого приказала возвести небольшой и совершенно очаровательный летний дворец на мысе неподалёку от Глубокой Гавани. Она привезла с собой архитектора и команду плотников и каменщиков, чтобы те немедленно приступили к своей задаче, да ещё наняла кучу народу со всей округи.

Тем временем сама она занялась конными выездами и пикниками, катанием на лодках и охотой.

Придя в восторг от Зеркальной Луны, она прогостила там целую неделю,и имение закружило в водовороте игр и пирушек. У Алека было собственное стрельбище, так что вдвоём с королевой они провели там немало прекрасных часов. Именно там, взяв с Алека клятву сохранить всё в строжайшей тайне, она поведала ему о том, что у неё есть жених, некий маркиз, с которым Алек и Серегил как-то играли в азартные игры. Жених был неплох, и Алек пообещал ей не выдавать её секрета. Своей матушке она этого пока что не говорила. Там, на стрельбище, одетая для стрельбы из лука, с растрепавшейся на лёгком ветру косой, она в который раз поразила Алека своей чистотой, свежестью, светлым юмором и умом. И он молился лишь о том, чтобы она никогда не утратила ничего из этого: со Скалы довольно уже мрачных времен!

Новая Губернатор, умная и хваткая Эрцгерцогиня Нурана, прибыла, когда лето уже начинало клониться к закату и настала пора уезжать.

Клиа, Теро и Мика отплыли обратно в Римини вместе с Элани и захватив с собой из Зеркальной Луны 'фейе с врождённым даром к магии.

Серегил нанял морского капитана, взявшегося отвезти его, Микама и Алека в Скалу, вместе с грузом в пару дюжин чудесных лошадей из Зеркальной Луны, предназначавшихся для Уотермида.

В их последнюю ночь в поместье - ночь, облитую жёлтым светом летней луны – народ из их деревушки, которая теперь простиралась едва ли не на всю ширь северных лугов, развел в честь своих благодетелей огромный костёр и устроил пиршество. И как же там было весело! К ним присоединилась Кордира, и даже Дорин, и тот поучаствовал. Среди селян нашлось несколько неплохих скрипачей и барабанщиков, а одна девушка-я’шел играла на тростниковой флейте. Алека с Серегилом тоже уговорили спеть.

Когда с угощением было покончено, Серегил влез на стол и потребовал тишины. Потом протянул руку Алеку и помог ему взобраться к нему. Из-за дневной жары камзолы давно уже были скинуты, и было так здорово ощущать на своей коже свежий морской ветерок.

– Мои дорогие друзья, а вы все тут мои дорогие друзья, - начал он, - мы с Алеком чрезвычайно рады быть с вами на этом празднике в честь дома, который вы создали себе сами, своими собственными руками.

– Этим мы обязаны вам, милорды!
– крикнула какая-то женщина и многие поддержали её согласными криками.

Серегил улыбнулся и снова жестом попросил тишины.

– Возможно, это и так, но у нас нет желания видеть в вас своих подданных. Вы все свободны и жить, и работать так, как вам захочется. И это – единственная благодарность, которая нам нужна. Мы очень рады вашему гостеприимству и для каждого из вас у нас есть подарок. Анри?

Вперёд вышли ткач и Вадэ с парой огромных корзин с тканями.

Анри взял один кусок и вручил его Алеку. Тот легонько встряхнул его и развернул перед толпой квадрат тончайшего полотна из мягкой шерсти, затканный белыми полумесяцами на фоне, цвета яркого синего моря.