Леон восторгается всем, что рассказывает и показывает отец Жоанны.

— Расскажи ему историю часовни, — просит Жоанна. — Вряд ли он ее знает.

Она могла бы сделать это сама, но ей больше нравится, когда рассказывает отец. Он способен заворожить своим дивным низким голосом. И он рассказывает Леону историю часовни, историю моряков, которые каждый год уходили на большую путину, на восемь или девять месяцев, и дали обет: если они все вернутся живыми и невредимыми, то построят часовню в честь Богородицы в том месте, где их жены ждали прихода кораблей.

— Они вернулись и сдержали обещание! Несколько лет ослы и люди таскали сюда каменные глыбы.

Леон погрустнел, прощаясь вечером. Они спустились на пляж и бросают камешки в море.

— Ну, до завтра, — говорит Леон Жоанне. — До свидания, месье, — добавляет он, обращаясь к ее отцу.

На обратном пути отец спрашивает ее:

— Тебе нравится этот парень?

Она качает головой.

— Нет. Я его мало знаю.

Потом все-таки добавляет:

— Он пригласил меня на пикник в следующее воскресенье.

Отец молчит некоторое время, потом роняет:

— Ты становишься взрослой.

Она пожимает плечами. Она в этом не уверена. Оттого что ее пригласил парень, она не превратится в одночасье во взрослую. Был же у нее парень прошлым летом. Ей не кажется, что та идиллия очень ее изменила. Они были знакомы, правда, недолго, но все-таки…

— Однажды ты влюбишься.

— Не знаю.

— Лучше мне подарить тебе эту цитату сейчас же.

Она поднимает на него восторженный взгляд. Ей всегда нравилось, что он считает слова подарками и дарит их ей.

— Какую цитату?

Он останавливается в каменном переулке. Они на одной из типичных улочек Сен-Сюльяка, где цветы растут между гранитными камнями домов. Деревня полностью сохранна, это особенно нравится Жоанне. В ней есть старые солеварни, приливные мельницы и даже древний менгир, который называют Зубом Гаргантюа.

— Ты готова слушать?

Она кивает. У отца травинки запутались в усах и даже в бровях. Она не знает, как они у него всегда попадают в такие невероятные места.

— Она о материнстве.

— Папа!

— Что?

— Я не готова родить ребенка!

— Но однажды ты будешь готова.

Она дуется. Чувствует себя маленькой девочкой.

— Цитата гласит: Прежде чем дать жизнь, надо полюбить ее и заставить ее полюбить тебя.

У него такой серьезный вид. У него всегда такой серьезный вид, даже когда травинки в бровях.

— Я постарался сделать это с тобой.

Она кивает.

— Я знаю.

— Запомни это хорошенько, ладно?

— Ладно.

— И если ты полюбишь однажды этого Леона, постарайся заставить его полюбить жизнь так же, как я заставил тебя ее полюбить.

Они идут дальше по переулку.

— Он, кажется, любопытный малый, это хорошо… Но с виду еще ничему не научился.

— Он же учитель!

— Настоящее знание не измеряется дипломами, Жоанна. Ни даже количеством проглоченных книг. Покажи ему звезды, растения, что рождаются и умирают, красоту заката солнца. Дай ему вдохнуть запах сирени и послушать шум моря.

— Папа! Он все это уже знает!

Хмурое лицо с резкими чертами поворачивается к ней.

— Ты в этом уверена?

И она вдруг сомневается.

— Ты думаешь, родители научили его этому?

Она не может подавить брезгливое содрогание, вспомнив семейку Андре, и качает головой.

— Нет. Наверно, нет.

Ее отец улыбается немного грустно.

— Я тоже слышал, как они шепчутся, Жоанна. Но не надо на него сердиться за то, что он сын своих родителей. В сущности, он бедный мальчик. Он вырос в нищете.

Она возмущается:

— Его родители держат табачную лавку!

— Жоанна, моя ли ты дочь? Порой я в этом сомневаюсь.

Она не может удержаться от улыбки.

— Молва говорит, что да.

— Я говорил о другой нищете.

— А.

— Тебе тоже еще многому надо учиться.

— А тебе? — невольно парирует она, задетая за живое.

— Мне тоже, Жоанна, мне тоже. Всегда надо учиться.

В следующее воскресенье Леон и Жоанна впервые поцеловались на пляже, полюбовавшись одним из самых красивых закатов солнца над Сен-Сюльяком.