Текст телеграммы был совершенно нейтральным, но тот кто знал, как его читать — можно было узнать из него нечто, недоступное почтовым служителям, имевшим дело с телеграммой. Вениамин прекрасно знал — как, а потому, прочтя несколько раз телеграмму, он оставил мысль о визите в местный воровской притон, а напротив, оделся для посещения приличного, хоть и не первоклассного заведения. Это было необходимо — полученное от патрона сообщение предписывало ему сегодня вечером быть в одном из ресторанов и ждать встречи с человеком, присланным из Петербурга по его душу. В нём же содержались сведения о паролях, которыми следовало обменяться с посланцем — во избежание, так сказать, недопонимания, а то и чего похуже. В ведомстве графа Юлдашева имелись самые разные «специалисты». И кое-кто из них, как успел уже выяснить Остелецкий, оказавшись в непростой — «острой», как говаривал граф, — ситуации, предпочитали сперва пускать в ход револьвер (свинцовую гирьку, сицилийский складной нож с подпружиненным лезвием, отравленный шип, хитро скрытый в перчаточном шве, или иные душегубские штучки из обширного арсенала департамента), и только потом выяснять, с кем они имеют дело…

[1] Об этом подробно рассказано во второй книге цикла, «Следовать новым курсом»

III

Индокитай,

аннамская провинция Тонкин.

Долина реки Красная.

В кармане куртки звякнуло. Матвей вытащил часы — большие, в стальном корпусе и на стальной же цепочке, пристёгнутой за неимением жилетных пуговиц, к подкладке английской булавкой. Часы оттягивали руку — при необходимости они могли сойти за кистень. Матвей приобрёл их во время стоянки в Нагасаки, где «Смоленск» сделал остановку перед тем, как идти во Владивосток, у боцмана с немецкого пакетбота, застрявшего в Батавии из-за повреждения гребного винта. Боцман неделю не вылезал из припортовых кабаков и пропился вчистую — потому и пристал к Матвею с предложением приобрести часы по сходной цене.

Торговля шла на портовом жаргоне — невообразимой смеси английских, голландских и ещё каких-то слов. В итоге высокие договаривающиеся стороны разошлись, довольные друг другом — боцман отправился в таверну пропивать полученную горсть серебряной российской мелочи, Матвей же остался наслаждаться первыми в своей жизни «всамделишними», карманными часами. Голландец не обманул — механизм действовал исправно, отбивая тихим звоном «склянки» — каждые полчаса, не забывай только подзаводить пружину. Молодой человек быстро привык сверять свой режим со стрелками — вот и сейчас они недвусмысленно подсказывали, что Казанков уже разобрался со своими делами, и пора поторопиться в «штабную» хижину.

Матвей разочарованно крякнул — он-то рассчитывал всё же пострелять, благо очередная команда стрелков уже явилась на стрельбище. Аннамиты шли, построившись в колонну по два. Свои «Шасспо» они волокли кто на правом, кто на левом плече, а кто и вовсе перекинув через шею, как деревенские бабы носят коромысла. Инструктор, здоровенный русоволосы малый, ругательски подгонял своих подопечных, безуспешно пытаясь добиться, чтобы те хотя бы делали вид, что шагают в ногу. Юноша проводил процессию взглядом, повернулся и пошёл прочь, на ходу запихивая часы в карман.

Идти к «штабной» хижине предстояло через всё стрельбище; на противоположном его конце Матвей миновал воткнутые в землю длинные бамбуковые шесты. На шестах красовались узкие полотнища чёрного, белого и ярко-жёлтого цветы, изрисованные изображениями драконов. Разноцветная чешуя, оскаленные пасти, гребни, кроваво-красные устрашающие когти — всё это трепетало вместе с тканью на ветру так, что моментами казалось, будто драконы ожили и угрожающе извиваются, готовые броситься на проходящего мимо человека.

Матвей припомнил, как он удивился, впервые увидав штандарты с драконами — он-то искренне полагал, что подобные изображения характерны лишь китайской традиции. Казанков, который к тому времени успел почитать кое-что по культуре региона, где им предстояло действовать, развеял это заблуждение. Во-первых, говорил он, северный Тонкин граничит с китайскими провинциями, и влияние культуры Поднебесной ощущается здесь особенно остро. А во-вторых, и это главное, сами аннамиты, согласно древней легенде — потомки Дракона и Феи. Тысячи лет назад могучий сын Дракона по имени Лонг Куан поразил в поединке морское чудовище, обосновался на суше по соседству и взял в жёны прекрасную Фею Ау Ко. А от детей их пошёл народ, населяющий теперь и Кохинхину, и Аннам, и Тонкин — как, впрочем, и другие страны Индокитая.

Всё это было весьма увлекательно, конечно, но сейчас Матвею было не до древних мифов. У входа в «штабную» хижину он задержался — пришлось пропустить вперёд нескольких решительно настроенных аннамитов, вооружённых мечами и старыми французскими винтовками. Они конвоировали человека, европейца — судя по форменке, в прорехи которой проглядывала нательная рубаха в не по-российски крупную бело синюю полоску, французского матроса. Вид подконвойный имел самый жалкий: изодранная одежда, босые, черные от грязи, покрытые струпьями босые ступни, лицо в застарелых кровоподтёках и засохших струпьях. По всему было видно, что бедняга провёл в местной темнице (обыкновенной яме, вырытой в земле и прикрытой сверху решёткой, связанной из бамбуковых жердей) не одну неделю. Любопытно, подумал Матвей, зачем он понадобился Казанкову? Может, собирается допрашивать о французских канонерках, действующих на реке Красная? Что ж, в таком случае, Матвей скоро узнает все подробности — скрывать их от своего помощника Казанкову нет никакого смысла. А пока можно и подождать, пока штабс-капитан разберётся с пленным — и только тогда совать нос в «штабную» хижину.

Казанков перебрал разбросанные по столу листы и откинулся на спинку стула. Стул был самодельный — его соорудил из расщеплённых бамбуковых стволов судовой гальванёр, переведённый за отсутствием работы по специальности в отрядные плотники. У местных жителей походная мебель отсутствовала, как явление, и это стало головной болью боцмана «Манджура», взявшего на себя обязанности коменданта маленького русского лагеря. «Порядок в кают-компании должен быть, — назидательным тоном объяснял старший офицер, — и неважно, где она находится, на судне или в халупе этой аннамитской! Ежели ты боцман флота российского — так изволь обеспечить, а не кивать на местные условия!»