Колоссальные размеры!

Это даже для XXI века — весьма внушительно, а для тех лет и подавно. Особенно в плане пролетов. Которые решили перекрывать с помощью чугунных ферм, отлитых фрагментами и собранных на заклепках и болтах[2]. Что позволяло формировать и красивые, ровные своды потолков изнутри, и крутые скаты крыши снаружи.

Стены храма при этом возводились по настоящему массивными и крепкими. Настолько, что не у каждой крепости такие имелись. Шутка ли — за сажень кирпичной кладки. И поднимался они на добрые десять сажень. А потом вверх уходил барабан, переходящий в высоченный шатер, завершающийся маленький куполом и большим крестом. Из-за подобной компоновки храм, в общем-то весьма крупный в основании, выглядел со стороны этакой свечкой.

Барабан и шатер с куполом, как и перекрытия собирались из ферм, аналогичных перекрытию. Которые также собирали наверху. А потом обшивали листами пудлингового железа.

Что еще?

Колокольня. Точнее колокольни. Их имелось аж четыре штуки. Простенькие такие квадратные башни со стороной в пять саженей в основании крыльев здания. Они поднимались вверх, заканчиваясь не только собственно колокольней под маленьким куполом, но и проходом на смотровую площадку. Та шла вокруг барабана на уровне восьмигранного яруса…

Но это — в теории.

На практике пока шла стройка. И не только храма. Вон — чуть в стороне сооружали огромный общественный нужник для прихожан. Двуярусный с центральным входом и возможностью разом обслужить до четырехсот человек. А у реки возводили котельную для парового отопления храма. Да и вообще — требовалось соорудить целую обвязку всевозможных построек. Вспомогательных. Дабы сам храм оставить как храм и только. Алексей особенно настаивал на том, чтобы внутри не было ни лавок, ни прочих подобных помещений. Чтобы у злых языков не было повода шутить по поводу изгнания Христом менял.

— Лепота… — вдохновленно произнес патриарх, наблюдая за тем, как велся монтаж ферм барабана.

— Ты художников для росписи нашел?

— Пока нет.

— И чего ты тянешь?

— Совет склоняется к мозаике. Чтобы под старину.

— Да. Так даже лучше будет. А у вас есть для этого люди?

— У нас и для росписи нет, — пожал плечами патриарх. — Ищем. Время пока есть.

— Эскизы росписей уже утвердили?

— Да.

— Пришли мне, хочу взглянуть.

— Обещаешь, что не станешь вмешиваться?

— Нет.

— Это внутреннее дело церкви!

— Которое финансирует из казны. Не так ли?

Патриарх скривился.

У них время от времени случались пикировки на эту тему. Аппарат церкви довольно болезненно воспринимал свое подчиненное положение. Из-за чего дергался.

Казна выделяла деньги.

Щедро.

Но контролировала их расход. Что, наверное, и бесило. Если бы просто выдавали безотчетно, то они не воспринимали бы ситуацию настолько нервически.

— Да не дуйся ты, — произнес царевич. — Я вмешаюсь только есть что-то вопиющее замечу.

— У тебя и церковный канон иной раз вопиюще выглядит.

— Я считаю, что если архангел или ангел мужеского имени, то и выглядеть должен подобающе. Все эти утонченности оставим католикам. Или архистратиг? Зачем его рисовать томной не то дамой, не то юнцом с символическим изображением оружия? Он ведь воинство Господа возглавляет. Как можно доверить армию самого Всевышнего такой сопле? Нет. Это совершенно невозможно! И любой, пусть даже самый бестолковый прихожанин должен глянуть на него и все понять.

— Таков канон!

— Он порочен! В него закралась ошибка. Видимо вместе с модой на евнухов.

— У ангела нет пола!

— Тогда скажи на милость, какого лешего в святцах имела ангелов этих бесполых числятся как мужские? А? Не слышу ответа. Ты еще скажи, что у Бога-отца пола нет. Что он еще и отец, и мать, и так далее и все в одном лице.

— Ох… — выдохнул патриарх.

Вступать в богословские споры с царевичем он крайне не любил. Слишком уж приземленной и в чем-то даже солдафонской была его аргументация. Не верная. Противная религиозной традиции. А поди — переубеди…

— Ну что ты на меня смотришь? Что?

— Осуждаю, Алексей Петрович. Всем сердцем.

— Так ты убеди меня. Убеди. А то осуждение пустое. Я в своих вкусах опираюсь на ранние римские иконы, которые, как ты знаешь, ищу и покупаю по всему миру. Всюду, где удается найти. И иконы, и картины какие, и мозаики мне срисовывают. И скульптуры везут. Да чтобы н позже иконоборчества, которое угробило исконную традицию.

— Дурь то! Вон — ты и орган в храм православный насильно насадил!

— Не насадил, а вернул! Ты сам видел документы, на которые я опирался. От эллинской традиции он пошел, не от латинской, а стало быть — наш.