Две недели выдались сумасшедшими. Проблем выше крыши, начиная с определения парадной диспозиции нескольких десятков российских и восемнадцати иностранных кораблей к императорскому смотру (из которых ровно половина, девять, были германскими крейсерами эскадры вице-адмирала Притвица) и заканчивая банальной текучкой и вопросами вроде недостачи в порту и на судах фертоинговых скоб, цепных звеньев, сцепок, становых бочек, адмиралтейских якорей и даже краски для наведения должного корабельного лоска и глянца.

С покраской в итоге приняли соломоново решение: уходящие на далекую Балтику корабли, зачисленные в эскадру адмирала Безобразова, перекрашивались в российский стандарт для заграничного плавания: белые борт, надстройки и мачты; желтые стрелы, дефлекторы и дымовые трубы. Последние – с черной каймой наверху, и черные же стеньги. Стандартные «викторианские» ливреи над черными бортами усилиями сотен суетливых китайских и корейских «манз», которых заработок за малярный аврал вполне устраивал, «натягивали» на себя громадные вспомогательные крейсера-лайнеры. Остальные корабли Тихоокеанского флота деятельно подкрашивались и чинились, оставаясь при этом в темно-шаровом, боевом цвете.

На многих из них, не завершивших полного восстановительного ремонта, заделывали деревянными щитами и пробками пробоины; забирали брусом, конопатили и закрашивали «провалы» сбитых броневых плит; срубали исковерканные фальшборты и коечные сетки, торопливо латали посеченные трубы: марафет должно было навести.

Почти все иностранные гости пришли в «белых фраках с иголочки»: как немецкая азиатская крейсерская эскадра, так и североамериканский манильский отряд из трех эскадренных броненосцев и двух крейсеров адмирала Уинфилда Скотта Шлея. Компанию им составляли два больших французских бронепалубных крейсера из Сайгона и австро-венгерский броненосный. Итальянская малышка «Эльба» смотрелась на их фоне миниатюрной «черной Золушкой».

Свободно разместить весь интернациональный флот в Золотом Роге не получалось, и было решено, что две парадные линии больших кораблей встанут способом «Фертоинг» в Босфоре Восточном. Главная линия, российская, вытянулась от бухты Диомид почти до острова Скрыплева, без малого на четыре мили. Вдвое более короткую линию иностранцев поставили уступом, первыми номерами германцев. Их флагманский броненосный крейсер «Фридрих Карл», под флагом принца Генриха Прусского, стоял практически борт в борт с флагманом Макарова «Князем Потемкиным-Таврическим», в кильватер которому вытянулись наши самые мощные, новейшие броненосцы. За немцами расположились американцы, французы, итальянка и, почти у самого Скрыплева, «Кайзерин унд Кёнигин Мария-Терезия».

«Просвещенные мореплаватели» на русский «праздник жизни» демонстративно не явились. Правда, судя по настроениям в кают-компаниях и тостам в береговых кабаках, от их отсутствия здесь никто особо не страдал. Мебель и посуда целее будут. Не пришли во Владивосток и китайцы, хотя имели вполне подходящий для этого случая «эльсвикский» крейсер. О несостоявшихся союзниках наши моряки тоже не грустили. Тем паче что для нынешнего китайского «флота» банальный переход корабля из одного порта в другой был известной проблемой.

Ровно в девять утра, когда на залитых золотым солнечным светом палубах кораблей, торжественно украшенных трепещущими на ветру флагами расцвечивания, их команды в «первом сроке» застыли в парадном строю, громкоговорители и рупоры возвестили приказ государя по флоту. Отныне, в ознаменование Шантунгской победы, гюйс на форменках наших моряков будет украшать четвертая полоска. Родная сестра Гангутской, Чесменской и Синопской!

Под гул могучего троекратного ура, вольно катящегося над бухтами Владивостока, император Николай II и кронпринц Вильгельм поднялись на командирский мостик выбросившего из широких труб дымные шапки «Беспощадного». Отдав кормовые, истребитель отвалил от Адмиральской пристани, неся под клотиком фок-мачты штандарты российского самодержца и германского престолонаследника, лихо развернулся в глубь бухты и, вздымая у форштевня пенный бурун, устремился к «рысакам» Егорьева, стоящим с катерами «Каэлками» на борту в едином строю с лайнерами Гвардейского экспедиционного корпуса.

И вот уже рыкнули первыми клубами сизого порохового дыма салютные пушки на борту «Риона». Императорский смотр Тихоокеанского флота начался.

Конечно, посетить сегодня все стоящие в парадном ордере корабли, как наши, так и иностранные, для августейших особ не было никакой физической возможности, поэтому такой чести среди тех из них, кто стоял на бочках и кормовых якорях в Золотом Роге, были удостоены лишь четыре. «Рион», на котором императора и кронпринца встречали контр-адмирал Егорьев с офицерами штаба и каперанг Плотто с командирами торпедных катеров. Героический «Мономах», командиру которого Николай собственноручно, перед строем вручил кормовой Георгиевский флаг, заслуженный этим крейсером-ветераном у мыса Шантунг. Флагман великого князя Александра Михайловича «Светлана», стоящий под парами почти у самого выхода из Золотого Рога. И, конечно же, самый любимый корабль императора, броненосный крейсер «Память Азова». Двум последним кораблям предстояла сегодня особая роль…

По ходу действа, проходя мимо стоящих в парадном строю крейсеров-лайнеров, истребителей, минных крейсеров и миноносцев, «Амура», «Камчатки» и БЭТСов, царь приветствовал и поздравлял их экипажи через громкоговорители, а в ответ ему неслось с палуб и мачт троекратное раскатистое «Ур-р-ра-а-а…», грохотали салютные залпы, взмывали ввысь ракеты фейерверков.

На сверкающей свежей краской, лаком и надраенной медью «Светлане» собрались почетные «цивильные» гости смотр-парада: российские и немецкие аристократы, предприниматели и банкиры, как наши, так и иностранцы, дипломаты, инженеры, священнослужители, владивостокский городской бомонд. Здесь также находились специально, по требованию государя, приглашенные иноверцы – подданные российской короны, которых царь пожелал видеть и лично вручить заслуженные награды. Среди них были купцы первой гильдии Гинцбург и Тифонтай, известный столичный врачеватель Бадмаев, ряд отметившихся своими активными пророссийскими деяниями бизнесменов инородцев – китайцев и корейцев.