И открывает ее подтянутые руки и потрясающие ноги.

Алессандра идет рядом с ней, но я почти не замечаю свою невестку.

Я смотрю только на Бьянку.

Когда они подходят, я, не задумываясь, встаю.

Бьянка улыбается, увидев меня, а затем смущенно смотрит на землю.

— Мы решили присоединиться к вам за завтраком, — говорит Алессандра, подойдя к Дарио. — Но, за исключением Адриано, все выглядят так, будто у них только что умерла собака.

Дарио берет ее руку и целует.

— Мы как раз заканчиваем, amore mio[17]. Ты можешь дать нам еще десять минут?

— Конечно, —отвечает Алессандра и целует его в щеку. — Хотя мы собираемся украсть у тебя пару вещей.

Она берет со стола пирожное и гроздь винограда.

— Бери все, что хочешь, Бьянка, — говорит она. — Мы съедим что-нибудь получше, когда мужчины закончат свое маленькое чаепитие.

Бьянка улыбается мне, протягивая руку, чтобы взять пирожное.

— Ты хорошо выспалась? — спрашиваю я, как идиот.

— Да, — мурлычет она, а потом наклоняется ко мне и шепчет. — Но я скучала по тебе.

— Скоро увидимся, — бормочу я.

Она еще раз улыбается мне, затем смотрит на моих братьев за столом.

— Спасибо, что позаботились о моих родителях.

— С удовольствием, — говорит Дарио с улыбкой. — Я думаю, они в саду.

— Именно туда мы и направляемся, — объявляет Алессандра. — До свидания, ребята!

Все прощаются, а я смотрю, как Бьянка идет за Алессандрой по траве.

Она в последний раз смотрит на меня через плечо…

Застенчиво улыбается…

А потом поворачивается и идет дальше.

Я смотрю ей вслед.

В частности, я наблюдаю, как покачиваются ее бедра под платьем.

Madonn, ну и задница…

— Кого-то ударила молния[18], — говорит Валентино, и весь стол смеется.

Когда тебя поражает молния, разум покидает тебя. Ты теряешь всякое представление обо всем остальном, и навязчивая идея овладевает твоим мозгом.

Я хмуро смотрю на Валентино.

— Дай мне передышку. Я знаю ее всего два дня.

Валентино усмехается.

— И что? Громовержцу все равно.

— А во Флоренции он был таким же? — Роберто спрашивает Массимо.

— О, да, — усмехается Массимо. — Он просто не хотел этого признавать.

— Отвали, — огрызаюсь я.

— Похоже, он и сейчас не хочет этого признавать, — говорит Роберто.

— Продолжай болтать, умник, — предупреждаю я его, — и тебя придется отвезти в больницу.

Весь стол смеется в ответ.

Я стискиваю зубы и смотрю на Никколо.

— Единственное, чего ты не объяснил, так это почему Меццасальма хочет заполучить отца Бьянки.

Внезапно Никколо снова становится серьезным.

— Потому что ее отец случайно узнал о пяти семьях. Но он не понимал, какое значение это имеет.

— Погоди-ка, Агрелла привезли этих полицейских во Флоренцию, так?

— Возможно.

— Значит, Агрелла тоже в этом участвовали?

— Я думаю, они сотрудничали с Меццасальма, потому что он убедил их, что у него есть план. Они просто не понимали, что этот план предусматривает их уничтожение.

У меня голова раскалывается от всех этих поворотов, но я продолжаю.

— Итак, Меццасальма работает с Агрелла… потом он их обманывает и убивает… подставляет нас, чтобы все пять семей ополчились против нас. Отец Бьянки выяснил это случайно — но что с того? Почему это должно волновать Меццасальма?

Никколо возбужденно откидывается на стуле.

— Потому что Меццасальма манипулирует пятью семьями, чтобы они выступили против нас. И они даже не подозревают, что их разыгрывают.

— А что, если он не обманывает их, а работает с ними, чтобы убрать нас?

— Почему тогда они не говорят со мной, а просто игнорируют меня? Нет — их реакция похожа на реакцию человека, которого предали. Кто больше не доверяет нам.

Я хмурюсь.

— Если он действительно манипулирует пятью семьями, разве не следует сразу же рассказать им об этом?! Чтобы мы могли быть уверены, что они не объявят нам войну?!

— Ты имеешь в виду, как только они ответят на мои телефонные звонки?

— Оставь им чертово сообщение на голосовой почте и расскажи, что происходит!