Затем он резко дергает, грубо хватая меня за плечо, и прижимает к себе.

Его рука смыкается на моем горле.

Я чувствую прилив возбуждения и страха.

Но очевидно, что он уже делал это раньше.

Он медленно, но настойчиво надавливает по бокам моей шеи.

Он не мешает мне дышать — совсем не мешает.

Но у меня начинается легкое головокружение, и я словно парю на облаке удовольствия.

Он все еще продолжает сильно вколачиваться в меня, моя попка бьется о его бедра.

Я кричу, кончая еще сильнее.

Его правая рука лежит на моем клиторе.

Он теребит его так быстро, как будто это вибратор.

И когда мои крики достигают апогея, он вдруг начинает рычать, как бык.

Я чувствую, как его член пульсирует внутри меня.

Поток горячей вязкой спермы.

И, кажется, я теряю сознание, всего на секунду, так сильно наслаждение захлестывает меня.

Затем я возвращаюсь в свое тело, задыхаясь, когда он замедляет темп…

Его дыхание становится рваным и напряженным у моего уха…

И он опускает нас на простыни на бок, продолжая держать свой твердый член глубоко внутри меня.

Теперь он лежит на мне, его тело прижато к моей спине…

Но я успеваю почувствовать последние толчки его оргазма, когда его член пульсирует еще раз… потом еще… и в последний раз.

Он нежно целует меня в ухо, звук не более чем шелест…

А я улыбаюсь и прижимаю его руку к своей груди…

Так я и засыпаю, совершенно обессиленная, с ним внутри.

Глава 60

Бьянка

Когда я наконец открываю глаза, солнечный свет пробивается сквозь плотные шторы в дальнем конце комнаты.

Я сонно улыбаюсь и потягиваюсь… затем протягиваю руку к другой стороне кровати.

Но никого там не обнаруживаю.

Я поворачиваюсь и вижу, что осталась одна.

Меня охватывает чувство одиночества — ведь он покинул меня.

Пока я не вижу записку, оставленную на подушке.

Пошел поговорить с братьями.

До скорой встречи.

A.

Я улыбаюсь, зеваю и сажусь в постели, голая, как сойка.

Затем встаю и прохожу через всю комнату к окну, любопытствуя, какой вид из него открывается.

Когда я раздвигаю шторы, то ахаю.

Французские двери выходят на балкон…

А с балкона открывается вид на великолепное поместье.

Там газон размером с два футбольных поля (настоящих футбольных, а не американских).

Бассейн, сверкающий голубым светом…

Топиарные сады слева и справа…

И еще виноградники и фруктовые сады, подобные тем, что я видела вчера вечером во время поездки.

А вдалеке виднеются холмы Тосканы.

Это очень красиво.

Я стою как завороженная, пока в животе не начинает урчать от голода.

— Надо бы одеться и поискать что-нибудь поесть, — думаю я, закрывая шторы.

Я подхожу к своей одежде, лежавшей на полу, но, взяв ее в руки, морщу нос. Вчера я уже привыкла к ней, но теперь, когда я нюхаю ее, от нее воняет потом и грязью. Мысль о том, чтобы надеть ее, не слишком привлекательная.

Из любопытства я открываю один из огромных шкафов, стоящих вдоль стены.

Внутри лежит два десятка рубашек синего, черного, серого и белого цветов. Я проверяю этикетки и подтверждаю свои подозрения: все они от дорогих дизайнеров. Brunello Cucinelli, Prada, Gucci, Balenciaga, Tom Ford, Dior, Alexander McQueen… список можно продолжать до бесконечности.

Я достаю одну из самых мягких рубашек… нюхаю ее… и улыбаюсь.

От нее пахнет Адриано. Тот слегка мускусный и пряный одеколон, который он носит.

Я натягиваю рубашку, наслаждаясь тем, как она прилегает к моей голой коже. Я застегиваю ее примерно на половину пуговиц. Она настолько длинная, что рукава доходят до кончиков пальцев, а полы рубашки закрывают верхнюю часть бедер.

Вдруг раздается стук в дверь.

Я хихикаю, смущенная тем, что Адриано может увидеть меня в одной из его рубашек…

Но, с другой стороны, ему это может понравиться.

А это может привести к другим последствиям.