Другой город эмирата — Самарканд был известен своими архитектурными памятниками старины и производством хлопчатобумажных и шелковых изделий6.

К северу от Бухары на 300 км в длину и 80 в ширину по берегам реки Амударьи простиралось Хивинское ханство, которое до XVI в. называлось Хорезмским царством. Основным занятием жителей его было земледелие (в частности садоводство), которое здесь, как и всюду в Средней Азии, основывалось на искусственном орошении. Не случайно для этого края характерно выражение: «где вода — там жизнь, где нет воды — там смерть». Развивалось и скотоводство.

В городах ханства производили медную посуду, халаты, ружья, ткани и др. Ремеслами занимались здесь и сельские жители. Например, земледельцы каракалпаки изготовляли для кочевников кереги (нижние части деревянного решетчатого остова юрты), омачи (сохи), грабли, рукоятки для кетменей (мотыг), оружие айбалты (топорик с двумя лезвиями), подпруги, фитили к ружьям и т. п., ткали патлак, келем (мохнатые ковры)7.

Издавна в Средней Азии добывали золото, серебро, медь, железную руду, свинец, нефть (в основном для лекарственных нужд)8. Нефть в сравнительно больших количествах добывалась туркменами на острове Челекен. Однако разработка полезных ископаемых велась примитивным, кустарным способом. Металлов, выплавленных из руд, не хватало, а изделия из них стоили намного дороже привозных, преимущественно из России.

Оторванность от мирового рынка, господство феодально-патриархальных отношений, феодальная обособленность — все это мешало развитию экономики среднеазиатских государств. В них вовсю процветало рабство. Велась работорговля невольниками, захваченными в плен персами, русскими солдатами и поселенцами пограничных районов. Очагами работорговли являлись города Хива и Бухара. Невольничьи рынки были также в Самарканде, Кара-Куле, Карши, Чарджуе и в других городах. На базаре Бухары имелось несколько караван-сараев для торговли рабами от 3 до 60-летнего возраста. По законам религии невольниками могут быть только неверные. Цены на рабов зависели от военных удач. В 1863 г., по рассказу венгерского путешественника А. Вамбери, на базаре Бухары «крепкий мужчина стоил 40–50 тилл» (от 140 до 320 руб. золотом), а после поражения персов под Мары (Мервом), когда было взято много пленных, «такого же точно человека можно было купить за 3—4 тилла»9. Основную массу рабов составляли иранцы. Высоко ценились русские рабы (из солдат), они считались знатоками военного, в особенности артиллерийского дела. Если хозяин замечал стремление сбежать, то подрезал у пленника икры, затем присыпал раны конским рубленым волосом.

Труд рабов применялся прежде всего в хозяйстве крупных землевладельцев. Наиболее широко он был распространен в феодальном сельском хозяйстве Хивинского ханства. Однако труд рабов лишь дополнял труд зависимых крестьян-издольщиков.

Источники сохранили нам несколько противоречивые данные об общей численности рабов: в 50—60-х годах в одном Хивинском ханстве насчитывалось несколько десятков тысяч рабов (примерно до 80 тыс.). При завоевании Хивы в 1873 г. по настоянию русских властей было освобождено 15 тыс. рабов. После присоединения к России в 1868 г. Самарканда с его районом там оказалось до 10 тыс. рабов.

Земли в ханствах делились на государственные (амляковые, пашалычные), частно-владельческие (мюльковые) и церковные (вакуфные). Доминировало крупное феодальное землевладение. Господствующими сословиями во всех трех среднеазиатских государствах были узбекская военно-феодальная аристократия и высшее мусульманское духовенство. Владение землей было основой их могущества10.

В окрестностях городов были разбросаны богатые, обширные имения. Землю обрабатывали мелкие крестьяне (дехкане) либо рабы и издольщики. Повышение спроса на хлопок, диктуемое российским рынком, влияло на расширение посевов хлопка (гуза).

Основная часть государственных земель находилась в пользовании крестьян, которые отдавали ханам и эмиру значительную долю (40—50%) урожая.

Подобно русским великим удельным князьям средневековья, ханы и эмиры Средней Азии нередко жаловали отдельным служилым лицам участки государственной земли вместе с сидевшими на них крестьянами. Такие пожалования в Бухарском эмирате назывались «танха». Крестьяне попадали в зависимость к «танхадару» — владельцу «танха», он взимал с них налог в свою пользу. Пожалованный землей нес в пользу своего господина военную службу11.

Хивинские ханы селили на государственных землях своих приближенных и военных наемников. Такому воину из наемных туркменских отрядов они жаловали «воду и землю»: «Каждый, кому он даст один танап земли12, во время похода должен привести одного всадника; всякий, кому он даст десять танапов, должен привести десять всадников, а каждый всадник должен привести с собой двух верблюдов для перевозки походного провианта».

Подобные отношения в середине XIX в. убедительно свидетельствовали о большой отсталости в развитии Средней Азии.

Владельцы земли разными способами (издольщина, предоставление «бунака» — кабальной ссуды) закабаляли и подчиняли крестьян. Крестьяне-издольщики не имели никаких прав на землю. Забитые и угнетенные, они не имели никакого голоса в общественно-хозяйственной жизни.

Таким образом, как это обычно бывает при феодализме, крупное землевладение сочеталось в Средней Азии с мелким сельским хозяйством. Трудовой народ нес тяжкие поборы и повинности, возложенные на него ханской властью и местными феодалами (беками, амлякдарами). Особенно тяжело приходилось населению во время войны. Например, бухарские эмиры в военное время (а войны зачастую тянулись десятилетиями), кроме обычных налогов и военной повинности, брали с населения еще особые деньги («джул») и дополнительно требовали людей в ополчение. Взимание налогов обычно сопровождалось жестокими истязаниями и даже пытками13. Не менее тяжки были для населения и разные трудовые повинности в пользу ханов, эмиров, баев и др.: ремонт оросительных систем, сооружение новых каналов, починка дорог и мостов, постройка и ремонт крепостных стен и дворцов. Крестьян заставляли поставлять даже женщин в гаремы эмира, ханов и беков.