— Поняла, — пробурчала я. — Больно нужно с тобой спорить. Я как лучше хочу…

— Это я хочу как лучше, а ты переживаешь по пустякам и думаешь, что мы одни не справимся.

Я чувствовала, что он хочет сказать на самом деле. Что от меня не будет толку.

— Неправда! Ты действительно считаешь, что я поэтому хочу пойти с вами? Ох, не собиралась я упоминать Агну, но ты меня вынудил!

Воины отошли подальше, делая вид, что наш разговор их не касается. Даже Дэр — и тот отвернулся. Хорошо. Значит, я могу высказаться

— Уясни уже, супруг: я не похожа на неё! — воскликнула я, сжимая кулаки. — Знаю, сестра была сильной, упертой, стремительной и умелой во многом. Она помогала вам как воин, крепко держалась на ногах и сама бы отбилась от насильников. Мужики бы ещё и прощения у неё просить стали, чтобы сохранить шкуры! Но я не такая! — выпалила, отшагнула прочь, тяжело дыша. — Я другая! Хочешь, чтобы ушла — уйду. И доберусь до дома сама, без чьей-либо помощи.

Я крутанулась на месте и побежала к Искру, чтобы начать седлать как всегда спокойного коня. По щекам катились слезы. Неужели Марк не понимал, что я хочу всегда быть рядом, чувствовать его тепло и знать, что все хорошо? Не сидеть дома, страдая от неизвестности, не собирать грибы и ягоды, делая пироги в ожидании своего верного героя… Да, я не была воительницей, как и Мэй. Я не умела сражаться телом, но боролась духом, чувством и желаниями. За Марка я бы отдала жизнь, закрыла спиной от подлого удара, указала путь, когда глаза затуманены печалью и не видят дороги.

Я знала, что все на меня смотрят, и старалась поскорее смотаться, чтобы в одиночестве пережить очередной стыд. Но сесть в седло не успела — Марк схватил меня за талию и резко развернул к себе. Я уперлась в его грудь ладонями и отвернулась.

— Нет. Не нужно. Ни утешений, ни порицаний. Лезь туда один, езжай на острова, делай что хочешь. Если ты считаешь, что супруга должна молча принимать приказы мужа и сидеть за крепостными стенами, ожидая добрых или тревожных вестей — я так и сделаю. Засяду и заткнусь. Только не удивляйся, если через несколько лет подобной жизни превращусь в унылое, злобное и противное существо, которое только и умеет готовить еду и убираться. Нужна хозяйка? Получишь хозяйку. Стряпуха? Будут тебе кушанья. Хочешь новые носки? Свяжу. Родить сына? Очень постараюсь, если ты пересилишь свое равнодушие и соизволишь помочь мне в его создании!..

Меня всю трясло, губы дергались, слезы капали с подбородка. Марк молчал, хмуро глядя на очередную истерику. Я опустила голову и зажмурилась. Пусть уже оставит в покое, только бы снова не начал отгонять. Ему было трудно, а каково мне? Зря я думала, что любить легко…

Я вздрогнула — на щеки легли жаркие ладони. Он вытер мои слезы и осторожно обнял. Одна рука грела поясницу, другая ласкала затылок. Я послушно склонила голову и продолжила плакать ему в рубашку.

— Я не продумывала… Не просчитывала ходы… Пустила на самотек, думая, что чувства всё создадут без подсказок. Но чтобы создавать, нужно быть вместе, заодно.

— Я привык все решать сам, не спрашивая мнения остальных.

— Ты Агну зовешь во сне, — всхлипнула я. — Произносишь её имя, обнимая меня!..

Марк тяжело вздохнул.

— Думаешь, я хочу этих снов?

— Не знаю. Чего ты точно не хочешь, так это чтобы я была рядом.

— Неправда. Я беспокоюсь о тебе.

— И потому не понимаешь, что я тоже о тебе беспокоюсь?! Когда в твою упрямую солнечную голову доберется одна-единственная главная мысль: я не могу без тебя! Быть рядом значит видеть, знать, что все хорошо. Что ты не ранен, не избит, не попал в ловушку. Ты не мучаешься и не страдаешь, не окружен страшными врагами и не убит!

Я снова заплакала, и Марк обнял меня крепче, прижал плотно, приподнимая над землей.

— С тобой трудно, — прошептал он. — Но я рад этому. Давай чаще говорить, Габ. Обо всем.

— Это ты молчун, — всхлипывая, отозвалась я. — Я всегда рада пообщаться.

— Пожалуйста, прости меня. Я привык приказывать.

— И ты прости. За то, что плачу. Я лишь хочу всего тебя, но получаю очень мало для того, чтобы почувствовать себя сытой. Постоянный голод делает меня плаксивой, раздражительной и капризной.

— Моя вина, — тихо сказал он. — Я плохо стараюсь. Ладно, Габ. Давай разберемся с пещерами и после всё обсудим. В том числе мои сны.

Я кивнула. В кои-то веки рыдала не зря…

Мы шли, держась друг за друга, и останавливались только чтобы рассмотреть странные вещи. Их было под землей полным-полно, и я многие видела впервые. Удивительные одежды, всяческие палки с наконечниками и без, какие-то устройства из металла, оружие… Были и рисунки — самые разные, картины на холсте, наброски, карты неведомых земель. Рассмотреть все это нам бы не хватило и месяца — пещеры были огромны. Я не могла и представить, кто создал этот неведомый путь.

Кулёк показал нам то место, до которого дошел, ощупал стены и что-то рассказал про дрожь в камнях.

— Теперь здесь тихо. Наверное, монстр скрылся в глубине катакомб.

— Нам бы не заблудиться, — нахмурился один из Солнечных. — Что-то мне не нравится это место.

— Энергия тревожная, но сухая, — отозвался Марк. — Пойдемте. Если здесь скрываются те сволочи, мы должны их поймать.

— А если не те? — спросил Дэр. — А нечто непознанное, родившееся из магии?

— Думаю, мы справимся, — отозвался Марк.