— Ахалай махалай, пусть все рассосется и исчезнет. Да будет так. Аминь.

— Все рассосется? Ты мне только колбасно-яичную ферму залила. Она должна рассосаться? — перехватывает мою руку, видимо, направляя на бедро. И я щедро нажимаю вновь на флакон.

— Это средство безвредно. Оно заживляет кожу при обморожении, регенерирует ткани при ссадинах, царапинах, трещинах. Не переживайте, там ничего не рассосется, — не отрывая взгляда от его лица, произношу я.

— Не переживаю. А теперь запомни, Снежана Викторовна, любое лишнее действие влечет за собой последствия. И как ты понимаешь, теперь твоя задача — вытереть пену в том месте, в котором она не нужна.

Только через мой труп. И только я хочу произнести это вслух, как резко распахивается дверь в кабинет Кротова.

— Данек, пардон муа, пробки, чтоб их, — резко выпрямляюсь, когда слышу уже знакомый голос его зама. Сам Кротов молниеносно закидывает на себя полотенце. — Новая рубашка и брюки к твоим ус…лугам. Что вы тут делали? — обводит взглядом сначала полуобнаженного Кротова, потом меня.

— То, что тебя не касается.

— Я могу идти? — еле слышно интересуюсь я, желая поскорее отсюда свалить.

— Иди. Только на будущее — не забывай про последствия, — подмигивает, вставая с дивана.

И когда я уже собираюсь коснуться ручки двери, Кротов меня окрикивает:

— Стой, Снежок. Ты кое-что забыла, — медленно поворачиваюсь и в этот момент ловлю одной рукой прилетевший в меня бюстгальтер. Ну какой же все-таки мудак!

Стоило только покинуть место очередной экзекуции, как начинается другая, а именно: курс молодого бойца с экс-помощницей Кротова. В моем представлении, она должна была быть высокой крупной и пуленепробиваемой теткой.

И какой же я испытываю диссонанс, увидев безумно хрупкую девушку лет тридцати, ростом чуть выше коротышки меня. Очень миленькое симпатичное личико. Наверное, ее можно смело назвать красивой. Одета как с иголочки. Как такая как она могла проработать с Кротовым такой большой срок — остается загадкой.

Когда на тоненькой фигуре я вдруг замечаю небольшой животик, до меня доходит, что она беременна. Я никогда не завидую людям, но почему-то сейчас вдруг остро ощущаю именно зависть. Я всегда хотела детей, но мне это тупо не светит.

Она продолжает заунывный рассказ о расписании, о том, как и кого посылать. Дает мне кучу заготовленных шпаргалок. И делится в общем-то ценной информацией, но я понимаю, что все это мне малоинтересно. Меня куда более заботят другие вопросы. Что представляет из себя Кротов и какова будет моя работа вне офиса. Но вопросы личного характера я не успеваю задать ввиду подоспевшего курьера с едой.

— Это будет входить в твои обязанности.

— Что?

— Заказывать ему еду, исходя из его предпочтений. Сегодня это сделал он сам, завтра уже будешь заказывать ты. Список того, что он любит и не любит из еды, дам тебе позже. Он терпеть не может еду в контейнерах. Все должно быть разложено на тарелки. И если ты не подашь ему столовый нож, жди словесный понос и идиотские задания в стиле: отожмись от пола или расскажи мне десять анекдотов про медведя. Раскладывай еду, я скажу, что подправить, если будет некрасиво.

Ну теперь понятно, почему этот придурок наблюдался у психиатра. А может, и продолжает. Какая женщина сможет выдержать такого ненормального? И тут меня осеняет, а ведь он был женат. Как сейчас помню его стерву женушку. А кольца-то у него нет.

— А он женат?

— Нет. Насколько мне известно, он вдовец.

Ясно. То ли жену грохнул, то ли сама от «счастья» жизни с мужем двинула кони.

Распаковываю контейнеры и не сдерживаясь издаю полустон. Слюна заполняет весь рот, стоило мне достать контейнер с тушеным мясом и картофелем. Если бы не рядом стоящая Татьяна и не долбаные камеры, я бы однозначно сожрала бы немного еды. Порция, между прочим, богатырская. И ладно бы это все. Так ведь нет же, в других контейнерах сельдь под шубой и три жареных в масле пирожка. На десерт две ватрушки с творогом и горсть мандаринов. Боже, мои любимые мандарины. Где этот гад их взял в сентябре? Еще и такие красивые.

— Ты не видишь, что пирожки в голубой тарелке выделяются среди других? Перекладывай в идентичную. Вилку и нож заверни в салфетку и положи еще горсть рядом. На этот поднос ставь стакан с компотом. А сладкое на другой.

— Это в два захода к нему идти?

— Ты, видимо, не поняла с кем связалась. Ты будешь видеть этого человека восемнадцать, а то и более часов в сутки. Он станет твоим… короче, я попозже расскажу все подробнее. Давай, иди неси ему обед. Потом продолжим.

Оказалось, сейчас идти к нему еще более страшно, чем с ивановским трикотажем. Однако, ни на первом подносе, ни на втором он никак не высказывает свое недовольство недавним инцидентом.

— Спасибо, — неожиданно произносит Кротов, усаживаясь на диван.

Жизнь несправедлива. Вот как можно все это съесть и не стать толстым? Даже я себе не позволю столько выпечки. Эх, сейчас бы я так навернула любимые мандарины.

— Приятного аппетита.

И стоит мне сделать несколько шагов, как слышу его голос:

— Разве я тебя отпускал? — медленно поворачиваюсь к Кротову.

— Я что-то не положила на подносы?

— Да, ты не уложила свою пятую точку рядом со мной. Давай ко мне, Снежок, — хлопает ладонью по дивану, от чего меня передергивает. И кличка эта ненавистная, и жест.