Парень, заикаясь, еле выговорил номер. Носатый пощелкал кнопками, сунул трубку к Мишаниному уху.

— Утри сопли и говори спокойно! — рявкнул Зверев.

— Але, Галина Афанасьевна? — изо всех сил стараясь, чтобы голос звучал как обычно, заговорил Грибов.

— Мишка, ты, что ли? — закричал в ответ взволнованный женский голос.

Закричал так громко, что в комнате было слышно каждое слово.

— Я. А Катюха дома?

— Какое дома! Нет ее! Пропала. Постой, ты откуда звонишь-то?

— Я… Я из автомата. Я только с задания вернулся, прямо с вокзала звоню. — Мишаня при этих словах вопросительно глянул на Зверева. Тот кивнул.

— Так приезжай сюда. Или нет, лучше не приезжай. Меня и про тебя уже спрашивали. Куда тебе позвонить можно?

Зверев глянул на Степаныча. Тот прошипел номер. Мишаня повторил его трубке.

— Галина Афанасьевна! Вы минут через десять перезвоните. Я по этому телефону буду. Слышите? Обязательно!

— Слышу, слышу. Перезвоню, не сомневайся.

— Теперь у этой калоши номер моей «трубы» есть, — пробурчал носатый.

— Разберемся, — коротко бросил Зверев. — Закурить хочешь, придурок? — спросил он Мишаню.

— Ага.

— Покури и прекрати трястись. Того и гляди, в штаны наложишь.

Ровно через десять минут «труба» запиликала. Носатый сунул ее Мишане.

— Мишка? У нас тут горе такое, а ты пропал, черт окаянный! У Катюхи на работе неприятности! Она под суд попасть может! Меня уже следователь на допросы затаскал — где она да что она! — затараторила Катина мать.

— А где она?

— В Новгород я ее отправила! К подруге своей. Ой, Мишка, спасай девоньку! Она сама не своя уехала. Говорит, что ты помочь должен. Надеется на тебя, слышишь? Если взятку надо кому сунуть, ты скажи кому — я все, что есть, отдам. А то сама я боюсь: вдруг дам, да не тому. Еще хуже будет…

— А что случилось-то?

— Так позвони ей, она тебе сама все и расскажет. Записывай номер…

Носатый записал номер телефона.

— Хорошо, Галина Афанасьевна! Я сейчас же с ней свяжусь. Да вы не волнуйтесь. Все образуется. Я все устрою.

— Дай-то бог! Ну, пока, Миша. Как связь держать будем?

Мишаня глянул на Зверева и повторил за движением его губ:

— Вам позвонят. Скажут, что от меня. До свидания.

Парень прислонился к батарее.

— Та-ак, — с расстановкой проговорил Зверев. — Теперь звони в Новгород.

Говори с ней ласково, успокой. Скажи… — он глянул на часы, — что сегодня же приедешь. Учти, это твой единственный шанс сохранить собственную жизнь. Понял?

Мишаня покорно кивнул.

«Пятерка» цвета «белая ночь» подъехала к Новгороду около девяти часов вечера, еще засветло. В машине находились четверо: Мишаню конвоировали носатый Степаныч и двое. крепких ребят из его свиты. Степаныч достал сотовый:

— Звони. И без глупостей.

Мишаня взял трубку:

— Катюха? Это я. Да, приехал. Нет, ты сама выходи. Попрощайся с хозяевами. Скажи, что я тебя в Питер забираю. Мама твоя в курсе. И передай, чтобы домой вам не звонили. Квартира на прослушке, ясно? Где встречать тебя? У кинотеатра? Какого? «Волхов»? Лады. Через пятнадцать минут буду.

Мишаня отключил трубку. Руки его дрожали.

— Что трясешься, как алкаш похмельный? — рявкнул Степаныч. — Раньше трястись надо было. А ну, соберись!

«Пятерка» остановилась неподалеку от кинотеатра, возле которого уже прогуливалась полная белокурая девушка.

— Она? — спросил Степаныч. Мишаня сглотнул слюну, кивнул.

— Иди. Скажи, что соскучился, ты ведь у нас кобель ненасытный, так? Ну и веди ее к реке. В тихое местечко. Там акт и устроишь. Террористический, — хмыкнул носатый и тут же зловеще добавил:

— Учти, мы сзади. Я каждое твое движение фиксирую. Шаг влево, шаг вправо — расстрел. Ну, пшел!

* * *

— Я в ужасе, Мишаня! Просто жить не хочется! Девчонки в больницах, Светка погибла, мне мама по телефону сказала.

— Она что, из дома звонит?

— Не, из дома боится. Она так и думала, что телефон прослушивают.

Карточку купила, звонит из автомата. Мишаня, что же это случилось-то? Я ведь никого не травила!

Они брели по песчаному берегу Волхова. Темноту время от времени разрезали — огни проплывавших по реке кораблей.

— Там сзади идет кто-то! — остановилась вдруг девушка.

Она прислушалась. Но протяжный гудок баржи заглушил тихие шорохи.

— Чего ты? — успокоил ее Мишаня. — Гуляют, наверное. Такие же, как и мы, парочки.