Шрифт:
Томный дух пусть век страдает,
Лишь бы мил всегда был он.*
Софья пела, а подхвативший на гитаре мелодию Данило отошёл к спускающемуся к закату солнцу. Перед разлитыми по ясному небу красками он играл, а любовался сидевшей перед отдыхающими военными и поющей Софьей...
* - из «Выйду я на реченьку...», Ю. А. Нелединский-Мелецкий, 1796 г.
Глава 10
Только Софья допела, Данило прекратил играть на гитаре, убрав ту за плечо, и протянул ей руку. Они смотрели в глаза друг друга, словно никого больше вокруг не было. Молчал каждый, наблюдая за сей нежностью их общения... Софья поднялась перед ласково улыбнувшимся Данилой и сама стала улыбаться так же тепло...
Переглянувшиеся с мамкой Диной её подруги смотрели с удивлением, как она за руку с Данилой удалялась всё дальше к лугу. Софья шла с ним, не смея отвести взгляда от красивых карих глаз. Он так же любовался ею, проходя вместе между высокими травами и цветами.
Прелесть простора обнимала их... Казалось обоим, остановившимся посреди роскоши сего луга, что шептал он им о чём-то долгом, о чём-то желанном...
– Вы не допели песню, - прошептал нежно Данило, наконец-то прервав молчание.
– Боюсь утомить, - нежно ответила Софья.
– Вы все так устали... Да и тоска у каждого...
– Лучше век в тоске пребуду, - напел Данило следующие слова из песни, что она пела.
– Чем его мне позабыть, - тихо стала она дальше петь, а Данило целовал её ручку, не сводя проникновенного взгляда, будто поклонялся самой богине.
– Ах, коль милого забуду, кем же стану, кем же жить?
– Пойте, - шептал Данило, и Софья не смела прекратить тихое пение своё, которое слышали и остальные, оставшиеся сидеть у общего костра.
Только для них двоих не существовало уже никого вокруг. Софья пела... Данило целовал её руки и любовался, любовался, слушал и всё больше маялся от захватившего его в вечный плен мечтания...
Каждое души движенье -
Жертва другу моему.
Сердца каждое биенье
Посвящаю я ему.
Ты, кого не называю,
А в душе всегда ношу!
Ты, кем вижу, кем пылаю,
Кем я мышлю и дышу!
Не почувствуй ты досады,
Как дойдет мой стон к тебе,
Я за страсть не жду награды,
Злой покорствуя судьбе.
Если ж то найдешь возможным,
Силу чувств моих измерь!
И приветствием, хоть ложным,
Ад души моей умерь!*
– Видят звёзды, не было жизни до того, пока не встретил... тебя, - прошептал Данило, и Софья, задрожав то ли от несмелости, то ли вдруг испугавшись, убрала руки за спину:
– Звёзды?
– улыбнулась она, обратив внимание, что на ясном небосклоне уже подмигивали далёкие жемчужины звёзд.
– Вы сами сочиняете... песни?
– Песни?
– почувствовал себя растерянным Данило, поскольку хотел говорить совсем об ином, раскрыть чувства, и пожал плечами.
– Да, бывает, муза посещает... Ту, что пел, сочинил прошлой ночью...
– Пора вина закупить, - вернулась от объятий одного из гусар Марта и села подле Люси и мамки Дины смотреть в сторону Софьи с Данилой.
– Да, - вздохнула Люси, заглянув в кувшин у своих ног.
– Пора...
– Софья?!
– строго окликнула мамка Дина, помахав ей рукой немедленно подойти, и та сорвалась с места, оставив Данилу одного.
Подняв голову к небу, он улыбнулся и опустился сесть на траву. Так бы и просидел в мечтаниях, если бы подошедший друг не сел подле:
– Сходи к ней. Мамка Дина много не попросит. Девушки прекрасны, слышал.
– Что?
– Данило смотрел в ответ с возмущением.
– А что? Будешь лишь песни петь? Когда мы ещё доберёмся до женских ласк?
– удивился Серж.
– У тебя есть шанс первым оказаться в шалаше с Софьей, а на неё уже многие глаз положили. Я тебе, как другу, советую... Вижу же, что мечтаешь.
– Мечтаю?
– продолжал поражаться Данило и, проведя руками по волосам, усмехнулся.
– Все мечты враз улетели...
* - из «Выйду я на реченьку...», Ю. А. Нелединский-Мелецкий, 1796 г.
Глава 11
Оставив замолчавшего Данилу, Серж отправился обратно к общему костру. Проходя мимо шалашей, у которых кто-то уже отдыхал со своей гитарой или за игрой то в домино, то в карты, он обратил внимание, что одна из девушек мамки Дины расчёсывает коня...