– Не все. - Она крепко поцеловала его в губы, ее глаза увлажнились от едва сдерживаемых слез. - Ты знаешь сам, что на этот раз ты не вернешься. Ты знаешь, что как только ты убьешь этого человека, его последователи разорвут тебя на части, и все равно идешь мстить, какой бы ни была цена, несмотря на то, что смерть этого Пилиния, оставила в твоей душе такое же опустошение, как и от тех двоих, которых ты убил до него.

Он беспомощно пожал плечами.

– У меня все равно нет выбора. Со дня на день нас отправят либо обратно в Британию, либо на ту границу Империи, которая скрипит громче всех, и я никогда больше не увижу этот город и не завершу месть, который начал.

– Я знаю ...
– Она вздохнула. - Я могла бы остановить тебя. Я могла бы рассказать Юлию о твоих планах, и он запер бы тебя в твоих покоях под охраной, но стена негодования, которая была бы воздвигнута между нами, была бы для меня невыносимой. Так что уходи. - Она отвернулась к стене, сердито вытирая слезы, которые катились по ее щекам.
– Иди и мсти. Я надеюсь, что это принесет тебе некоторое удовлетворение перед смертью ...

Марк покачал головой.

– Мне это не доставляет удовлетворение. Но и выбора у меня тоже нет ...

Он встал, в последний раз погладил ее по волосам и вышел из затемненной комнаты, бесшумно протопав по дому с ботинками в одной руке. Маленькая собачка носилась по кафельному полу, желая поиграть, и он присел на корточки, подчиняясь возбужденному облизыванию и покусыванию своих пальцев, прежде чем направиться к входной двери, сопровождаемый животным по пятам. Открыв дверь, он на мгновение остановился в темноте, прежде чем присесть и натянуть ботинки.

– Значит, ты действительно настолько глуп, чтобы пойти на это?

Марк вздрогнул, его рука рефлекторно потянулась к оружию, которое не было пристегнуто к поясу, прежде чем снова расслабиться, когда он понял, кто это сказал.

– Ты прождал здесь всю ночь?

Дубн вышел вперед, его лица почти не было видно в свете звезд.

– Вряд ли я собирался рисковать, поднимаясь сюда из казармы в темноте, не так ли? Если бы меня не подстерегали воры, я бы, скорее всего, поскользнулся на дерьме какого-нибудь грязного ублюдка и сломал себе спину.

Римлянин встал, покачав головой своему другу.

– Что ж, ты зря потратил свое время, если только с тобой нет полудюжины человек, ожидающих в тени, потому что ничто меньшее не остановит меня от этого.

Крупный британец тихо рассмеялся, его хохот был полон черного юмора.

– Остановить тебя? Я знаю, что это невозможно! Я здесь не для того, чтобы останавливать тебя, придурок, я здесь, чтобы сопровождать тебя и прикрывать твою спину. Я слышал, что происходит с новичками в этих учебных заведениях, и...

Междометие Марка было яростным, он поднял руки в жесте категорического отказа.

– Нет! Ты никуда со мной не пойдешь! Это мое личное дело, и я не собираюсь жертвовать тобой ради него!

Его друг упер руки в бока.

– О, это ты так считаешь, не так ли? Ты думаешь, я покорно отойду в сторону и позволю тебе уйти в темноту, чтобы тебя никогда больше не увидеть?
– Он наклонился вперед, ткнув широким пальцем в грудь римлянина.
– Что ж, можешь считать, как хочешь, брат, но я все равно пойду с тобой, нравится тебе это или нет. Мы можем либо стоять здесь и обсуждать этот вопрос до восхода солнца, пока Юлий не узнает об этом твоем плане, либо пойти в этот твой лудус вместе прямо сейчас. Давай, выбирай…

Марк мгновение мрачно посмотрел на него.

– Ты понимаешь, что обрекаешь себя на почти верную смерть на Арене?

Британец снова рассмеялся, но его ранее резкая шутливость смягчилась до фатального тона человека, размышляющего о собственной неминуемой кончине.

– Я солдат, Марк. Я смотрю в лицо смерти каждый раз, когда выстраиваю своих парней так, чтобы они не напарывались на клинки синеносых ублюдкам, с которыми мы сражались. И кроме того, в отличие от большинства других мужчин, с которыми нам придется драться, я убивал столько раз, что не могу даже и вспомнить. Поверь мне, мы с тобой прорежем такую полосу среди этих ублюдков, о которой потом будут вспоминать еще много лет.

Его друг пристально посмотрел британцу в глаза.

– И когда придет время разделаться с ч варварскими военнопленными, которых отправили в Рим для того, чтобы устроить жителям города грандиозное зрелище? Или тебя заставят убивать людей, приговоренных к смерти, на Арене?

Дубн пожал плечами.

– Я пролью их кровь на песок, не задумываясь. Варварам следовало бы не высовываться, а преступники либо не должны были совершать своих преступлений, либо не должны были попадаться. Возможно, мне даже удастся выпотрошить кишки ублюдку, который украл мой кошелек в бане.