Он посмотрел на них с жалостной улыбкой.

– С этого момента у вас статус ниже рабов, низший из низших. Каждый мужчина в Риме будет смотреть на вас свысока, если, конечно, вы не подниметесь до положения полубога благодаря своим подвигам на Арене, и даже тогда они все равно будут считать себя лучше вас. Итак, добро пожаловать в наш лудус, господа. Поздравления здесь неуместны.

Фелиция и Анния провели тихое утро в доме, настроение первой было слишком мрачным, чтобы она могла что-то делать, кроме как сидеть и пялиться в стену напротив, пока Аппий играл со своими игрушками у ее ног. Анния налила ей чашку травяного сбора, подслащенного медом, который она приняла с изяществом, но без особого энтузиазма, потягивая напиток, пока ее подруга суетилась в комнате, приводя в порядок то, что она уже убрала всего час назад.

– Я уверен, с ним все будет в порядке. В конце концов, он лучше всех владеет мечом из тех, каких когда-либо встречал Юлий, а мой парень не врет, когда говорит такие вещи ...

Фелиция посмотрела на нее со слабой улыбкой.

– Спасибо, Анния. И ты, конечно, права. Он может побить любого человека в городе в честном бою, может убить и этого этого Мортиферума, но что помешает толпе разъяренных сторонников окружить Марка и разорвать его на куски. Если он это сделает… Он уже не вернется, и у меня нет выбора, кроме как смириться с этим.

Анния молча смотрела на нее, не в силах найти слов утешения перед лицом ее неумолимой логики. Через мгновение ее внимание привлекла собака, деловито обнюхивающая пол в столовой.

– Подойди сюда, Центурион!

Она свистнула, и животное подбежало, чтобы немного поиграть, прежде чем снова начать скрести лапой по плиткам, громко тявкая и обнюхивая пол вокруг обеденных диванов.

– Я запомнила, что когда ты в последний раз выходил на улицу и точно также скреб лапкой и принюхивался, ты после этого тут же опорожнил содержимое своего кишечника!

Она подхватила собаку на руки и направилась к двери, но, когда ее открыла, Юлий уже шагал по садовой дорожке.

– Мне можно войти?

Он послушно поцеловал свою жену и поклонился Фелиции.

– У меня есть новости о вашем муже, госпожа. Он принят Дакийский Лудус и вскоре будет сражаться на Арене. Прокуратор школы приходил сегодня утром к трибуну , чтобы получить подтверждения о Марке и Дубне ...

– Подтверждения?

Он кивнул.

– Когда человек увольняется со службы, он получает бронзовую табличку с указанием того, что он отслужил с честью. Мы подготовили по одной для каждого из них, когда трибуну стало ясно, что в любом случае нам не удастся отговорить вашего мужа от этого последнего акта мести.

Она на мгновение уставилась на него.

– Вы знали, что он собирался сделать? И вы ничего не предприняли?

Примипил встретился с ней взглядом.

– Ничего не сделали? А что мы должны были сделать? Запереть его?

После минутного раздумья Фелиция покачала головой.

– Полагаю, что нет. Если я сама не смогла воспрепятствовать ему идти в лудус, то как я могу критиковать тебя за то, что ты поступил точно также же. Такое оскорбление его чести было бы для него слишком тяжелым. И что теперь будет?

Примипил провел рукой по волосам.

– Сейчас? Теперь нам придется только ждать и смотреть, как он выступит на Арене. Очевидно, он будет драться завтра. В конце концов, как нам сказал его новый префект, ему вообще не нужно тренироваться ...
– Он хмуро посмотрел через комнату на Центуриона, который снова шмыгал носом под столом. - Вам лучше вывести эту зверюгу на улицу, пока она не обгадила весь пол.

Одноглазый Максимус зашел в парикмахерскую сразу после обеда, сел у прохладной задней стенки и откинулся на спинку.

– Как здесь хорошо. А там ужасно жарко, и это факт.

Двое его подельников, которые, как уже успел заметить Морбан, обычно держали свое мнение при себе, встали по обе стороны от него и злобно уставились на подстригающихся клиентов, один из которых тут же решил, что у него полно работы, и ушел, оставив прическу незавершенной.