– Я, между прочим, уже нашел для тебя выгодную партию, – сказал Назар Данияру. – Тебе придется отказаться от своей Насти, если счастья для нее хочешь.

Тогда у меня были хорошие впечатления о нем, а сейчас закралась иная мысль. Я его ненавижу. Ненавижу. Только вместо объяснений этому в голове был пробел, ведь раньше уважала.

Когда Багров-старший ушел, я спустилась вниз и подошла к Данияру.

Он повернулся, рассматривая меня с ног до головы.

– Почему босиком? – резко спросил он. Как во сне, в котором Данияр отчитывал меня за кофе.

Я не ответила. Я зацепилась взглядом за его губы, пытаясь что-то там найти. Найти то, что во сне нашла.

– Настя? – переспросил строго.

Горло все еще было пересохшим, ведь сон был долгим. А сон ли это был?

Я подошла ближе к крепкому мужскому телу и привстала на носочки. Говорить все еще было тяжело, вместо этого я дотронулась до его подбородка и увидела… шрам. Тонкий, белесый. Как во сне. Такого ведь не бывает. Не бывает.

Распахнув глаза, натыкаюсь на изучающий взгляд Данияра.

Сердце перехватывает. Во сне не бывает шрамов, о которых я не знала. Не бывает!

– Родная… – шепчут его губы. – Ты здесь?

Я тяжело сглотнула до боли в горле.

Родная. И шрам. А губы на ощупь у него такие же как во сне?

Возвращаюсь взглядом к его губам, кладу ладонь на его щетину. А если потянуть кожу, белесая полоска тоже разгладится? Как во сне?

Осторожно делаю это. Данияр хмурится, а я наблюдаю за шрамом. Разгладился. Не видно.

Такого не бывает.

И запахи, они такие же. Все как во сне.

И поцелуй. Я закрываю глаза, подаваясь вперед. Я сумасшедшая. Мне стыдно. Но его губы точь-в-точь такие, как во сне. И никотин, и запах Данияра. Чужой запах, который неповторим. Я закрываю глаза, проваливаясь в другой мир. Там картинки, их очень много. Разные и такие реалистичные – там я и… Данияр.

Там мне больно. Там запретно.

Данияр разрывает картинки.

Отстраняет от себя, заставляет открыть глаза. Он смотрит на меня так, будто я – единственное, за что он может так сильно переживать.

– Мне снился сон с тобой, – прошептала одними губами. – Но я уже не уверена, что это был сон.

– И что мы там делали? – уточняет Дан, сосредоточенно глядя на меня.

Я обвожу взглядом его лицо, губы, шрам…

Данияр крепко держит меня за плечи и ждет ответа.

– Все то же самое, что сейчас. Только во сне я любила тебя.

Укусив себя за язык, замолкаю. Кое-как высвобождаюсь из рук Дана и добавляю:

– Вот же глупости.

Я обошла застывшего Данияра и первым делом выпила стакан воды, спиной ощущая приближение Данияра. Я с шумом допила воду. Но поворачиваться отчего-то было страшно.

Я оглянулась на него, замирая. Как во сне. Не больше и не меньше.

Данияр отбирает у меня стакан из рук. Максимально концентрирует внимание на себе. Я сложила руки на груди и вопросительно посмотрела на Данияра.

– Я слышала, что тебе выгодную партию подобрали, – сказала я.

– Партию? – повторил Данияр.

Я кивнула.

– Заходил Назар Багров. Я слышала ваш разговор, скоро ты должен жениться на девушке, – пояснила я, отводя взгляд от сурового лица Данияра. – Предупреди, пожалуйста, заранее, когда мне уезжать из этого дома.

Через время хлопнула входная дверь.

Я осторожно выдохнула, снимая напряжение. Вытерев вспотевшие ладони об халат, я сразу набираю маму, чтобы спросить ее о самочувствии отца.

– Все хорошо, дочка. Я с ним.

– Я тоже приеду, если… – я оглядываюсь на дверь. – Если меня охрана выпустит.

– Это навряд ли, моя девочка, – спустя время отвечает мама. – Да и не стоит спорить с Данияром. К тому же, отец уже во всю рвется домой. Данияр купил нам билеты по просьбе отца.

– Вы не останетесь на Новый год? Он же совсем скоро, я думала…

– Нет, детка. Мы и так задержались в Петербурге. Новый год – семейный праздник, мы будем с отцом, а ты… с Данияром. Тебе стоит к нему привыкнуть.

Я разочарованно положила телефон. Это значит, что скоро мы с Данияром снова останемся одни. До тех пор, конечно, пока он не женится на другой девушке и не выставит меня из дома.

Мысль, что скоро в этом доме появится другая, отчего-то кольнула ладони. Кончики пальцев горячо покалывали, руки опустились, а внутри возникла пустота.