Владу показалось, что она улыбнулась, и это была страшная улыбка. В ней он не увидел ничего человеческого.

– Я не могу вас оставить в таком состоянии, по всему видно, что вы голодны, - спокойно, и в то же время твёрдо сказал Влад.

Он прошёл на кухню, и там всё озарил светом яркой лампочки в люстре в виде лотоса.

Шкафы, мойка и плита со столом были на месте, просторная кухня оказалась не более жилая, чем комната, и по-операционному стерильна. Пришли на ум мысли, что его соседка вовсе не человек. Было впечатление, что здесь не ели очень давно. Правда, потом он заметил консервный нож на столе, застеленном бежевой клеенчатой скатертью, работающий холодильник, и расслабился. Но внутри сиротливо стоял только собачий корм да лежал кусочек заветренного сыра.

Влад вернулся в комнату, застав хозяйку всё в той же ссутулившейся позе на диване, и решительно произнёс: - У вас ничего нет, Катя. А у меня полный холодильник. Пойдёмте к нам, я приглашаю вас на чай.

Она не ответила и не подняла головы, но он всё же заметил испуганное движение глаз в его сторону.

– Я не принимаю отказ, - покачал головой Влад и, подойдя, легко поднял женщину за плечи.

В зрачках молодой женщины метнулся настоящий ужас.

– Да и Морти мои парни обрадуются, Даня второй год ноет, что хочет собаку.

Мужчина, не обращая внимания на ступор Кати, повёл её в прихожую, и через секунду они вышли в подъезд, на широкую лестничную клетку. Морти спокойно следовала за ними, уткнувшись носом в безвольную ладонь хозяйки.

– Я не могу, - покачала головой женщина, но Влад быстро пересёк расстояние до собственной двери, и только тут понял, что без остановки говорит.

– В этом нет ничего особенного, да и дети у меня одни. А я не могу так тоже. И вас бросить голодную не могу. Поймите, это услуга за услугу. Я нашёл вашу собаку, а вы посидите у меня полчаса. У нас дурдом, но дети есть дети.

Катя совсем было запротестовала у распахнутой двери, как будто очнувшись, но Влад уже загородил своей широкой грудью выход и мягко вытеснил её из подъезда.

Внутри не было никакого бедлама. Даниил был отличным нянем для младшего брата, дисциплина была на первом месте, что Влад всегда ценил, хотя и не перегибал палку по отношению к собственным детям.

Старший сын вышел из гостиной, серьёзно посмотрел на отца и, не показывая удивления, что в прихожей стоит насмерть перепуганная чужая женщина, сказал: - Он спит, па, уже в кровати. Бутылку с кашей всю съел.

– Отлично, - улыбнулся Влад. – Молодец, Дань. Ты ел?

– Да, - спокойно ответил мальчик и снова ушёл в гостиную, где при выключенном свете тихо бормотал телевизор.

Влад опустил руку на талию соседки и направил её в кухню, замечая, что ноги у неё почти не сгибаются, а дыхание участилось и стало поверхностным.

Усадив Катю прямо в куртке за стол, Влад улыбнулся умным глазам собаки, растянувшейся у ног хозяйки, неловко поджатых под стул с высокой тёмной спинкой.

Быстро налив чай в большую кружку, Влад сделал бутерброд с маслом и абрикосовым джемом. Катя продолжала сидеть неподвижно, но её глаза стали внимательно осматривать кухню и его самого, как будто живя своей жизнью.

– Не надо было, - начала она хрипло, - это нехорошо. Вы не должны.

Последние слова она произнесла даже с каким-то надрывом.

– Я не должен, я просто по-соседски хочу помочь. Вы давно живёте здесь?

Катя долго не отвечала, глядя на глиняную кружку с парящим чаем в ней, и Влад подумал, что она ничего не скажет, но она произнесла: - Не очень. Вы, я знаю, недавно.

– Точно, - кивнул он, вкладывая бутерброд ей в ладонь.

Она взглянула на него, часто заморгав, и медленно откусила крохотный кусочек.

Влад сел за стол, пристально разглядывая измученное бледное лицо соседки и отметил про себя, что черты лица её хоть и не классические, но миловидные. Яркие глаза горели стальной синевой, выделяясь на фоне заострившегося носа и сжатых губ. В ней всё ещё пеклась какая-то боль, он мог это сказать совершенно точно, и один Бог знал, как она выносила её.

– Хотите, я завтра помогу вам с продуктами, схожу в магазин. У вас есть родственники, друзья?

Она молча кивнула, опустив взгляд себе на колени, рука с бутербродом оказалась забыта на столе.

– Ешьте, выпейте чаю, вы замёрзли, - сказал Влад с нажимом и дотронулся до её ладони. Она была сухой и ледяной, не похожей на живую.

– Спасибо, - выдохнула она и, медленно отложив кусочек хлеба, с усилием взяла кружку, сосредоточив на ней всё своё внимание. Рука задрожала, и мужчине пришлось поддержать её, чтобы не расплескался чай.

Синяя сталь её глаз глубоко резанула его, входя куда-то под сердце.

– Вы очень добрый человек, - тихо и глухо сказала Катя, снова улыбнувшись той жуткой улыбкой, от которой хотелось её взять за плечи и встряхнуть.